Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [146]
В 1935 г., спустя полвека после публикации «Тайной Доктрины», Джордж Рассел в письме ирландскому писателю Шону О’Фаолейну, упоминает об интересе, который вызвало появление этой книги в литературных и научных кругах:
Вы слишком легко отвергаете Е. П. Блаватскую, называя всё это «фокусами». Никому ещё не удавалось завладеть мыслями стольких достойных мужчин и женщин с помощью обычных «фокусов». Настоящий источник влияния Блаватской заключается в «Тайной Доктрине», книге о религиях мира, которая обозначает или раскрывает общие положения, лежащие в основе великих религий… Это одна из самых увлекательных и впечатляющих книг, написанных за последнее столетие. Было бы сомнительным комплиментом в адрес таких людей, как Йейтс, Метерлинк, величайший химик современности сэр Уильям Крукс, который был членом теософского общества, антрополог и член Королевского общества Картер Блейк, и многих других исследователей и учёных, читавших книги Е. П. Блаватской, предполагать, что их привлекли «фокусы». Если вы вдруг когда-нибудь окажетесь в Национальной библиотеке на Килдер-стрит и у вас будет пара свободных часов, прочитайте «Пролог» к «Тайной Доктрине», и вы разгадаете секрет влияния этой выдающейся женщины на её современников… Пусть вас не вводят в заблуждение модные словечки… попытайтесь раскрыть подлинную тайну влияния Е. П. Блаватской, которое, как я выяснил, не ослабевает здесь [в Лондоне] в среде интеллектуалов и известных писателей[889].
Упомянутый ранее учёный, доктор К. Картер Блейк, написал статью о своём общении с Еленой Петровной, включённую в приложение к «Воспоминаниям о Е. П. Блаватской и „Тайной Доктрине“» графини Вахтмейстер. Он пишет:
В обычных обстоятельствах представляется странным, что старая, больная женщина, которая не посещала библиотеку и не располагала собственными книгами, обладала столь выдающимися познаниями, как мадам Блаватская. Это и в самом деле уму непостижимо, разве что она обладала исключительными умственными способностями и провела всю свою жизнь в учении. Однако множество источников свидетельствуют об обратном – образование мадам Блаватской не дотягивало даже до уровня современных выпускников средней школы.
Но факт остаётся фактом – она знала куда больше, чем я, даже о том особом разделе антропологии, которым я занимался. К примеру, она располагала более точными сведениями о таком предмете, как Челюсть из Нолетта. На странице 744 второго тома «Тайной Доктрины» она ссылается на факты, которые не смогла бы найти ни в одной из опубликованных книг.
На странице 754, также во втором томе, начиная с предложения: «Если мы обратимся к Новому свету», она говорит о «явлении намывных береговых террас плиоцена». Я помню свой разговор с ней, состоявшийся в 1888 г. на Лэнсдаун-роуд. В то время она работала над «Тайной Доктриной» и, к моему великому удивлению, заявила, что намывные берега Тарихи относятся к плиоцену. Я всегда относил их к плейстоцену – опираясь на суждения Дарвина и Спотсвуда Уилсона.
Я уверился в том, что эти береговые террасы относятся к плиоцену, ознакомившись с трудами Гея, с Istoria Fiscia de Chile, книгой Кастельно о Чили и другими трудами. Все эти книги никогда не попадались мне на глаза, несмотря на то, что я занимался изучением этих вопросов; и пока мадам Блаватская не указала мне на плиоцен, я ничего о них не слышал.
На странице 755 второго тома «Тайной Доктрины» она упоминает об ископаемых следах человека, найденных в Карсоне, штат Индиана, США. Это в очередной раз доказывает, что она добывала информацию не путём чтения мыслей. Когда она заговорила со мной об этих отпечатках, я ещё не знал об их существовании. Позже мистер Г. У. Блоксэм, заместитель секретаря Антропологического института, сказал мне, что у них в библиотеке никогда не было брошюры на эту тему.
Мадам Блаватская определённо черпала сведения из неизвестных источников, многократно превосходя знаниями специалистов в этих областях[890].
В главе «Наука и Тайная Доктрина» седьмой части настоящей биографии подробно рассказывается о других учёных, проявлявших интерес к этой книге, в числе которых был и Эйнштейн. Однако сама Елена Петровна считала, что учёные будут равнодушны к её трудам в течение некоторого времени: «Из равновесия их выведут вовсе не духовные, теософские, физические или даже ментальные феномены, а попросту огромные пробелы и бреши, которые изо дня в день открываются и будут открываться перед ними по мере того, как одно открытие следует за другим, пока их наконец не собьёт с ног девятый вал простого здравого смысла»[891].
Существуют ли подобные «пробелы и бреши» в современной науке? «Единственный научный факт, в достоверности которого я ничуть не сомневаюсь, – пишет известный кардиолог доктор Льюис Томас, – это то, что мы решительно ничего не знаем о природе. Я и в самом деле считаю это главным открытием в области биологии за последние сто лет»[892]. Он был не единственным, кто пришёл к этому выводу. В 1977 г. в Оксфорде была опубликована «Энциклопедия незнания», в которой самые прославленные учёные мира рассказывали о нерешённых проблемах в своих научных областях
