Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [136]
Арчибальд Кейтли (1859–1930)
В том же произведении Кейтли приводит интригующее описание собрания Ложи Блаватской, которое проводилось на Лэнсдаун-роуд:
Беседы проходили без формальностей, все собирались вокруг мадам Блаватской и задавали ей вопросы… В особый восторг нас приводило, когда мадам Блаватская отвечала сократовым методом – задавала наводящие вопросы и тем самым заставляла нас самих докапываться до истины. Это был очень эффективный метод, который нередко приводил в смущение автора дилеммы. Если вопрос был продиктован искренним стремлением к знаниям, она не жалела сил и подробно рассказывала обо всём, что знала сама. Но если автор вопроса хотел уязвить её или поставить в тупик, это плохо для него заканчивалось. Эти собрания отнимали много времени, но мадам Блаватская наслаждалась этим состязанием умов.
По четвергам в этой комнате собирались представители всевозможных национальностей. Невозможно было предугадать, кто придёт на этот раз. Иногда там присутствовали и невидимые посетители, заметные лишь некоторым из нас. Результаты были весьма любопытные; мадам Блаватская была крайне чувствительна к холоду, поэтому в её комнате поддерживали тепло, и во время собраний в ней часто бывало чересчур жарко. Однажды вечером перед началом собрания я спустился и обнаружил, что её комната напоминает ледник, хотя в ней горели огонь и светильники. Я обратил на это внимание Е. П. Блаватской, она рассмеялась в ответ и сказала: «О, меня только что посетил друг, который забыл убрать свою атмосферу».
В другой раз, помнится, комната постепенно наполнялась людьми, пока не осталось ни одного свободного места. На диване сидел изысканный индус при полном параде, в тюрбане и национальном одеянии. Беседа была в самом разгаре, и наш необычный гость, очевидно, был очень ею увлечён, поскольку с интересом внимал каждому высказанному замечанию. Президент Ложи в тот вечер немного опоздал и, войдя в комнату, оглянулся в поисках свободного места. Он подошёл к дивану и сел – прямо на изысканного индуса, который настолько удивился этому вторжению, что тотчас же испарился с едва слышным шипением![844].
По утверждению одного из членов Ложи, ирландского теософа Клода Фоллса Райта, между собраниями и в дневное время в Ложе Блаватской кипела бурная деятельность. Вдобавок к неиссякаемому потоку посетителей там всегда находились добровольные помощники, выполнявшие различную работу. Однажды несколько таких сотрудников, сгрудившись, обсуждали проблему, которая казалась им невероятно важной. Зайдя в тупик, они решили обратиться за помощью к Е. П. Блаватской. Самая молодая сотрудница постучала в её комнату и спросила:
– Мадам, что самое важное в изучении теософии?
– Здравый смысл, милая.
– Мадам, а что бы Вы поставили на второе место?
– Чувство юмора.
– А на третье?
Здесь терпение Елены Петровны, по-видимому, лопнуло.
– О, ещё больше здравого смысла![845].
В тот период Е. П. Блаватская редко выходила из дома, но в начале января 1889 г. графиня Вахтмейстер и американский художник Эдмунд Рассел[846] убедили её посетить студию известного лондонского фотографа Энрико Реста, чтобы сделать несколько фотографий. Именно тогда был сделан тот знаменитый снимок под названием «Сфинкс». Годы спустя сам Реста рассказал о визите Елены Петровны в письме к Джону Котсу, который в то время занимал пост президента лондонского ТО:
Однажды утром (8 января 1889 г.)… я находился у себя в студии… и занимался фотографией, когда ко мне подошёл ассистент и шёпотом сообщил, что одна дама желает, чтобы я сфотографировал её сейчас же, если это возможно, поскольку у неё очень мало времени… Вошла мадам Блаватская в сопровождении графини Вахтмейстер. Первая тут же села за маленький столик, запустила правую руку в карман и скрутила сигарету, которую вы видите на фото…
Мадам Блаватская выразила желание предстать перед камерой без каких-либо «студийных приготовлений» в своём естественном виде, и я, находясь под впечатлением от её личности и экспрессии, сделал шесть снимков, которые, к счастью, оказались удачными. Мадам Блаватская поднялась, поблагодарила меня за услугу, оказанную ей столь быстро, и сказала, что меня ей порекомендовал некий художник. Я отправил ей пробные изображения, которые она вернула мне, выразив удовлетворение результатами. Как вы знаете, впоследствии для Теософского общества были напечатаны тысячи экземпляров… Время от времени эта благородная дама приглашала меня зайти к ней, и мы разговаривали о жизни во всех её проявлениях, о безграничной силе добра, и она с интересом расспрашивала меня о моей горячо любимой работе. Через несколько лет я прекратил работать в студии, и единственными негативами, которые я оставил себе, были те шесть снимков [прилагаю]. Я бережно хранил их, и они в безупречном состоянии, но теперь, когда я стал 85-летним стариком, эти живые свидетельства, запечатлевшие великую личность, не могут оставаться у меня[847].
Знаменитый снимок «Сфинкс», сделанный Реста, 1889 г.
Частым гостем Е. П. Блаватской в Лондоне являлся богатый испанский аристократ Хосе Шифре, близкий друг королевы Изабеллы II и короля Альфонса XII. Говорят, на смертном одре король сказал, что Шифре был его единственным бескорыстным другом
