Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [119]
Однажды, войдя в кабинет к Е.П.Б., я увидела, что весь пол усыпан исписанными листами рукописи. Я спросила о причине такого беспорядка, и она ответила: «Не удивляйтесь, я двенадцать раз пыталась написать одну страницу правильно, и каждый раз Учитель говорил, что это неверно. Я думаю, что сойду с ума, переписывая её так много раз; но оставьте меня одну; я не остановлюсь, пока не покорю её, даже если мне придётся потратить на это всю ночь».
Я принесла чашку кофе, чтобы взбодрить и поддержать её, и затем оставила её продолжать своё утомительное занятие. Через час я услышала её голос, звавший меня, и, войдя, обнаружила, что отрывок наконец был дописан. Это стоило ей неимоверного труда, а результаты в то время были малозначительными и неопределёнными.
Она откинулась в кресле, наслаждаясь сигаретой и отдыхом после напряжённого труда, а я облокотилась на ручку её огромного кресла и спросила, как так случается, что она допускает ошибки в тех записях, что ей дают. Она ответила: «Видите ли, то, что я делаю, выглядит следующим образом. Я создаю перед собой в воздухе нечто, что я смогу обозначить только как вид вакуума, и фиксирую свой взгляд и свою волю на нём, и вскоре сцена за сценой проходят передо мной, как последовательные картины диорамы, или, если мне нужна ссылка или информация из какой-нибудь книги, я напряжённо сосредоточиваю свой ум, и передо мной появляется астральный двойник этой книги, из которого я беру то, что мне нужно. Чем более мой ум свободен от рассеянности и обид, чем большей силой и сосредоточенностью он обладает, тем легче мне сделать это; но сегодня из-за волнений, перенесённых мной из-за полученного письма от Х., я не могла как следует сконцентрироваться, и каждая моя попытка процитировать отрывки оканчивалась неудачей. Учитель говорит, что теперь всё правильно, так что пойдёмте пить чай»[757].
Чаепитие в семь часов означало конец рабочего дня. После этого, как вспоминает графиня:
Мы проводили приятный вечер вместе. Удобно усевшись в своём большом кресле, Е.П.Б. часто раскладывала пасьянс, который, как она говорила, давал отдых уму. Казалось, что механический процесс раскладывания карт позволял её мыслям освободиться от давления напряжённого труда, которое она испытывала во время дневной работы. По вечерам она никогда не говорила о теософии. Умственные усилия в течение дня давались ей столь тяжело, что она превыше всего нуждалась в отдыхе, и потому я доставала, сколько могла, журналов и газет и читала из них статьи и отрывки, которые, как я полагала, могли заинтересовать или развлечь её. В девять часов она направлялась в постель, где обкладывалась русскими газетами, читая их до глубокой ночи[758].
Сложно представить себе Елену Петровну в минуты покоя и расслабленности, поскольку фотографии отображают исключительно серьёзную сторону её натуры[759]. В подобные моменты, по словам графини, «такое весёлое ребячество сквозило в ней, и облик её искрился духом радостного веселья, открывая в ней такое обаяние, какого я не видела ни в одном человеке»[760]. Равным образом фотографии не отражают и тех черт её характера, которые подметил Уолтер Олд:
Она была очаровательной собеседницей и невероятно привлекала своей непосредственностью. По правде говоря, я слышал, что самые красивые женщины Англии блекли и терялись в присутствии этой выдающейся персоны… Она смеялась с упоением ребёнка, широко открывая глаза и рот. Я в жизни не видел женщину в зрелых годах, которая смеялась бы так по-детски непринуждённо, как она[761].
Глава 2
«Яго Теософии»
Рассказ о жизни в Вюрцбурге нельзя назвать полным без описания визитов Соловьёва, состоявшихся в августе и сентябре 1885 г., и событий, предшествующих его появлению на сцене.
Он познакомился с Е. П. Блаватской в Париже весной 1884 г. Спустя несколько недель она написала одному из своих знакомых:
К Вам приходил один незнакомый вам господин, широко известный в России. Он мой друг и товарищ в теософии. Его имя Всеволод Сергеевич Соловьёв, и он автор множества исторических романов. Он истинный теософ – не просто член Теософского общества. А я вижу огромную разницу между этими понятиями[762].
Однако двумя годами позже в письме к Синнетту (3 марта 1886 г.) Е. П. Блаватская назвала его «Яго Теософии», разумеется, с отсылкой к негодяю из трагедии Шекспира, чья ложь заставила Отелло удушить свою прекрасную, невинную жену Дездемону и свела с ума всех героев драмы, которые стояли на его пути.
Соловьёв впервые изложил свою версию взаимоотношений с Еленой Петровной в серии статей, опубликованных в газете «Русский вестник». Годом позже эти статьи были объединены в одну книгу. В 1895 г. по заказу Общества психических исследований в Лондоне был выпущен перевод этой книги под заглавием «Современная жрица Изиды»[763]. И хотя с тех самых пор этот перевод стал основным источником сведений о жизни Е. П. Блаватской для критиков, её биографам надлежит проверить правдивость этих сведений.
Во вступительной статье профессор Сиджвик объясняет, почему ОПИ спонсировало эту книгу. По его словам, сперва в Изысканиях Общества планировалось опубликовать лишь некоторую часть, посвящённую психическим исследованиям. Но затем, продолжает он:
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".