Ё - [16]
— А сейчас пришло?
— Сейчас пришло. Понимаете, Вячеслав, возможно, я действительно в чём-то виноват. Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся. Может быть, я своей пропагандой вызвал у кого-то приступ орфоэпического бешенства… Вы такого не допускаете? — Он сделал паузу и, не услышав ответа, пугливо продолжил: — Скажем, какой-нибудь молодой человек принял всё близко к сердцу…
— И пошёл мочить за букву «ё»?
— По нашим временам? Почему бы и нет? Если убивают за иной цвет кожи, за иной разрез глаз, за акцент наконец… — Внезапно Пётр поперхнулся и тоненько захихикал.
— Э! — встревожился Славик. — Ты чего?
— Нет, ничего… Просто пришло в голову, что я и впрямь плагиатор. Взял вот и нагло приписал себе чужие убийства.
Внешность у полковника Непадло, как уже упоминалось выше, была весьма благообразная. Чувствовалось, что и на излёте лет Герман Григорьевич сохранит, а то и приумножит мужественность черт и благородство седин. Вообще замечено: чем больше гадостей человек натворил в течение жизни, тем величественнее он выглядит в старости. Исключения крайне редки.
Итак, сухощавый, подтянутый, седоватый полковник Непадло озабоченно мыслил. Плотный взъерошенный опер Мыльный терпеливо ждал, когда тот покончит с этим неблагодарным занятием.
— Орфоэпический терроризм… — с уважением повторил наконец полковник. — Слушай, а ведь это выход.
— Из чего?
Полковник вспылил и прямо сказал, из чего.
— Если это не маньяк-одиночка, — продолжил он чуть погодя и более рассудительным тоном, — если это действительно орудует группировка…
— Союз ёфикаторов? — глумливо предположил Мыльный.
— А у тебя есть кто-то ещё на примете?
— Какие ж из ёфикаторов террористы? — хмыкнул опер. Да и потом! «Афера» — ладно. Но «афёру»-то им не пришьёшь — народ грамотный…
— А если две группировки — так даже лучше… — загадочно изронил полковник.
— В смысле?
— Да вот думаю, — признался Герман Григорьевич, с кряхтением потирая волевой подбородок, — не слить ли нам это дело в ФСБ?
Старший опер поглядел на него с любопытством.
— А было такое хоть раз, чтобы они у нас дело забрали?
— Ни разу, — сокрушённо сказал полковник Непадло. — На моей памяти — ни разу. Но попробовать-то можно…
Вероятно, дорогой читатель, диалог двух милиционеров, как и все предыдущие их диалоги, покажется вам ненатуральным и филологически недостоверным, однако передать их речь по-другому, ей-богу, никак невозможно. Были попытки, были — и все неудачные.
Скажем, пару лет назад случилось так, что интересы убойного отдела и помянутого выше ФСБ пересеклись, в результате чего служебный разговор по телефону между Мыльным и Непадло был записан, отшифрован и любезно (хотя и не без ехидства) передан коллегам контрразведчиками в распечатанном виде. Вот отрывок:
Непадло. Ну что там НЦВ с этим НЦВ?
Мыльный. Да всё НЦВ, только НЦВ, Герман Григорьич, НЦВ.
Непадло. А НЦВ?
Мыльный. НЦВ там с ним НЦВ?! Он НЦВ НЦВ НЦВ…
И так далее. Если кто не знает, то аббревиатура НЦВ означает «нецензурное выражение».
Словом, полагаю, вы простите меня за то, что мои герои изъясняются несколько дистиллированным, зато вполне приличным языком. Если уж на то пошло, что есть современная проза? Попытка перевода с матерного на литературный.
— Не возьмут, — решительно сказал Мыльный. — Оно им надо вообще?
Подобно большинству ментов, к эфэсбэшникам он питал ярко выраженную неприязнь, причём вовсе не за издевательскую распечатку подслушанного разговора. Год назад представили старшего опера к награде за очередную феерическую поимку. Решил он с коллегами это дело обмыть. И, надо же такому случиться, подсел к ним за столик изменник Родины. Ну, из тех, что продают секреты за бугор и ни с кем не делятся. То ли нюх потерял, то ли со следа сбить хотел — неясно. Принял на халяву сто грамм, поболтал о том, о сём и отчалил. Тут же к столику подходят двое атлетически сложённых молодых людей, которые там, как потом оказалось, негодяя пасли, и предлагают следовать за ними. Это ментам-то!
Сперва представители обеих силовых структур принялись конаться, у кого корочки круче. Потом вывалились общей гурьбой из ресторанчика и схватились врукопашную перед входом. В итоге один контрразведчик навеки приобрёл особые приметы на скуле и переносице, а другого пришлось извлекать из развилки между древесными стволами.
К счастью, Мыльным и его командой в убойном отделе к тому времени уже дорожили. Выгнать — не выгнали, даже в звании не понизили, но представление к награде порвали в клочки на глазах у дебошира. Лично генерал рвал. Одного только полковника Непадло и наградили.
— Больше суток этого недоумка я держать не могу! — сердито предупредил Мыльный.
— Кстати, что он? — встрепенулся полковник.
— Славик с ним работает… — нехотя отозвался опер.
Беседу начальника с подчинённым прервал телефонный звонок.
— Слушаю, — сказал в трубку Герман Григорьевич. — Что значит изловили?.. Кто изловил? Гражданские лица?.. — Хрящеватый кадык полковника судорожно дёрнулся. — А с чего решили, что маньяк? Ах, на бильярде… Не сильно хоть изувечили?..
Выслушав ответ, положил трубку, поиграл желваками.
— Теперь ещё шпиономания начнётся, — зловеще предрёк он.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Трое друзей только-то и хотели — спасти островитян-полинезийцев от грядущего захвата европейцами. Они забыли, к чему может привести одна-единственная бабочка, раздавленная на дороге прошлого.И грянул гром…И история пошла по другому пути. Только совсем не по такому, какого ожидали трое наивных спасителей…Полагаете, это Рэй Брэдбери? И ошибаетесь. Это — «Слепые поводыри» Евгения Лукина. Фантастика забавная — и щемяще-горькая. Фантастика необычная. Оригинальная до предела.Это — «эффект бабочки» по-русски. Не больше и не меньше.
Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
В фантастический сборник волгоградских литераторов Л. и Е. Лукиных вошли повесть и рассказы, уже публиковавшиеся в периодической печати и получившие признание читателя.Центром исследования авторов стал человек и его взаимоотношения с окружающим миром, человек в его встрече с необычным.Содержание:Сила действия равнаСтроительныйМонументПробуждениеНе верь глазам своимПраво голосаГосударыняКаникулы и фотографКогда отступают ангелыИллюстрации: В. Н. Криушенко.
В состав сборника вошли миниатюры:Аналогичный случайАханькиБыло времяВнутренний монологВо избежаниеИ так каждый разКонтакты четвертого родаНе будите генетическую памятьНостальгияПеснь о вещем ОлегеПещерные хроникиПисьмо в редакциюПолдень. XXвек.Рукопись, найденная под микроскопомРыцарь хрустальной чашиСпроси у ЦезаряШерше ля бабушку.
Для всех истинных любителей российской иронической фантастики имена Евгения и Любови Лукиных — это примерно то же, что Ильф и Петров — для любителей иронической прозы вообще. Потому что это — имена авторов, таланту которых, яркому и безупречно оригинальному, подвластны практически любые повороты (и навороты) в непростом сочетании фантастики и юмора — от искрометно-озорных притч до едких, почти циничных рассказов, от великолепной сказовой прозы, обыгрывающей издавна любимый российским народом канон «кухонной байки», — до безжалостного социального сарказма.
Перед вами авторский сборник Евгения и Любови Лукиных! Сборник, в котором каждый читатель найдет что-то для себя интересное: начиная от искрометно-озорных притч («Пятеро в лодке, не считая Седьмых», «Отдай мою посадочную ногу!») до едких, почти циничных рассказов («Хранители», «Не будите генетическую память!»), от великолепной сказовой прозы («Словесники») — до безжалостного социального сарказма («Монумент»).Содержание:Евгений ЛУКИН. Затерянный жанр (эссе), стр. 5–6I. Евгений ЛукинХранители (рассказ), стр.