Дзюдо и кино - [63]

— А ты должен был отказаться! — парировал мне секретарь. — Предлагаю, товарищи, всем высказаться по этому вопросу.

Первым взял слово Алексей Иванович:

— Товарищи коммунисты! Совершенно согласен с выступившим до меня секретарём. Сейчас мы все будем обсуждать безответственный проступок Цыганкова. Но должен вам напомнить, что раз на его заявлении есть резолюция директора киностудии и секретаря парткома, то и обсуждать мы должны в следующем ключе. И директор, и секретарь — стоят на более высоких должностях, чем Цыганков. Поэтому если мы примем решение объявить Цыганкову строгий выговор, то директора и секретаря мы должны исключить из партии. Если мы решим наказать Цыганкова просто выговором, то директору и секретарю мы должны объявить строгий выговор. Исходя из этого, предлагаю начать рассмотрение вопроса.

После этих слов члены парткома начали активно переговариваться, а секретарь парткома сошёл с лица и снова взял слово:

— Товарищи коммунисты, в общем-то, что тут обсуждать? Дело понятное. Предлагаю за этот проступок Цыганкову «поставить на вид». Давайте голосовать. Кто — «за»?

Все проголосовали единогласно «за». Мне «поставили на вид». Это означало устное предупреждение без каких-либо последствий. Одним своим выступлением Алексей Иванович спас мою шкуру. Я облегчённо вздохнул, но на этом дело не закончилось.

Через несколько дней после заседания парткома ко мне в кабинет вошли двое мужчин, представились специальными проверяющими из ЦК и уселись напротив меня.

— Вы, гражданин Цыганков, незаконно приобрели автомобиль «Волга» и обвиняетесь в превышении служебных полномочий, — объявил мне один из них.

— Я ничего не нарушил. Вот заявление, одобренное директором киностудии и секретарём парткома, вот протокол профкома с решением выделить машину. — Я достал из стола бумаги и предъявил их.

— Нам всё о вас известно, — даже не глядя, мужчины отодвинули документы в сторону. — Вы надавили на вышестоящих руководителей и запугали членов профкома. А теперь отвечайте на наши вопросы…

И посыпались вопросы один за другим: «за сколько продал „Жигули“?», «кто и сколько одолжил?», «кем работают родители?», «с какого года состоишь в партии?», «в каких отношениях состоял…?» и так далее. Перед собой я видел двух матёрых бывших отставников «бультерьеров» из родной конторы под названием КГБ, с холодным металлическим блеском в глазах. И понял, что всё более, чем серьёзно. Им не нужны были мои ответы, перед ними стояла задача —«загрызть» меня. Целый день длился перекрёстный допрос об одном и том же. В конце дня они остались не удовлетворены моими ответами и пообещали прийти завтра. В панике я побежал к Алексею Ивановичу и рассказал о своих посетителях.

— Вот видишь, Сергей, сколько последствий может повлечь за собой одно необдуманное действие! — Степанов нахмурился. — Что ж, будут спрашивать — отвечай…

Следующий день снова прошёл в перекрёстном допросе. К концу дня «бультерьеры» велели мне всё подробно изложить на бумаге. Как оформлял, что делал, где брал деньги. И завтра чтоб объяснительная была готова к их приходу.

Измученный двумя днями перекрёстных допросов, я отправился домой и засел за скрупулёзную объяснительную. Я писал всю ночь, переписывал, старался, чтоб всё было понятно. У меня получилось шесть листов подробного описания покупки злополучной «Волги». Как мне казалось — я полностью себя оправдал.

На следующий день, не дожидаясь прихода дознавателей, я решил показать свой опус Алексею Ивановичу.

— Алексей Иванович! Они велели мне написать объяснительную. Я всю ночь писал, вроде бы ничего не забыл, на шести листах получилось. Гляньте, пожалуйста, может, я что-то упустил?

— Шесть листов… Всю ночь писал… — Степанов не глядя, пролистнул все страницы, а потом покачал головой. — Сказать тебе честно, Серёжа? Я знал, что ты — дурак, но чтоб такой! Это не объяснительная! Это ты собственноручно на шести листах подписал себе смертный приговор!

На моих изумлённых глазах, Алексей Иванович решительным движением разорвал листики на четыре части и бросил в урну.

— Что вы наделали?! — в ужасе завопил я. — Сейчас придут проверяющие…

— Вот тебе лист и ручка, — невозмутимо ответил Степанов. — Садись и пиши. Объяснительная записка. С новой строки. По сути всех заданных вами вопросов и задаваемых в будущем, отвечаю — действовал исключительно в рамках законодательства СССР. Написал?

— Да.

— Теперь ставь число и подпись.

— И всё? — Я взглянул на него, совершенно ошарашенный.

— И всё! Запомни, Сергей, на все времена. Никогда и ничего никому не объясняй. Ты действовал по закону. Хотят что-то на тебя найти — пусть сами ищут и доказывают.

Я вышел из кабинета Алексея Ивановича абсолютно обескураженный. Проходя мимо гардероба, увидел два висящих пальто моих «бультерьеров». Они уже ждали меня в кабинете.

— Написали?

— Да, — ответил я и с замиранием души передал одному из них свою «объяснительную».

Он взял в руки мой листик, и у него от удивления отвалилась челюсть.

— Это что?.. — «Бультерьер» на несколько мгновений потерял дар речи.

Второй дознаватель только взглянул на листик, как сразу же заявил: