Дзяпики - [15]

Шрифт
Интервал

Мы план по валу выполняем.
И по номенклатуре тоже!..

6

– Ну! – нетерпеливо спросил Чекин, встретив своих товарищей.

– Все правильно, – ответил Вяльцев. – Киберпереводчик не наврал. По крайней мере, относительно СКБ математических машин,

– Ну и ну! – сказал Чекин.

– Акимов даже выбился в начальники. – И Вяльцев вкратце рассказал Чекину о событиях конкурса на замещение вакантных должностей начальников отделов и лабораторий.

– А Антон что хмурится? – спросил Чекин.

– Доиграемся мы, потом не расхлебаешь, – мрачно ответил Силуэтов. – Не нравится мне все это. Наше дело – машина, а там будь что будет. – И он махнул рукой в сторону Капиков.

– Ладно. Я буду отвечать, – сказал Вяльцев. – Да и ничего плохого мы не намерены делать.

– Приму-ка я душ, надену новые джинсы и пойду исполнять свои обязанности, – сказал Акимов. – Там, изнутри, может, действительно будет легче понять эту загадочную цивилизацию. А так ведь все в тумане. Каменный век и СКБ. Первобытное общество, а управленческая иерархия – точная копия нашей.

– Да, – сказал Вяльцев. – А топоры-то у них каменные. Значит, еще каменный век. Кое-что, конечно, можно свалить на киберпереводчика, но все равно остается еще слишком много загадок.

– Покопаюсь лучше в схемах, – сказал Силуэтов. – Здесь я точно знаю, что мне нужно делать.

– Покопайся, – согласился Вяльцев. – А что тут было без нас?

– Дзяпиков до вашего сообщения я не замечал, – сказал Чекин. – Просто в голову не пришло в иллюминатор посмотреть. Конденсаторы пока держат, хотя утечка квантов времени возросла. На два процента пришлось увеличить расходуемую мощность. Да и не в мощности дело. Нужно некоторое время, чтобы выяснить, по какому закону возрастает утечка. Пока по линейному. Но, может быть, это только начало экспоненциальной зависимости?

– Это надо выяснить точно.

– Я поставил самописец для регистрации. Через день-другой будет ясно.

– Послушай, Виктор, – сказал Акимов, – пусть меня кто-нибудь подбросит до Капиков на глайдере, а вечером заберет. Что там зря машина будет торчать? Еще ребятишки разберут по винтикам.

– Резонно, – заметил Вяльцев.

– А не боишься? – спросил Силуэтов.

– Чего там бояться? Агрессивности в них ничуть не больше, чем в нас.

– Антон и я останемся в транстайме, – сказал Вяльцев. – Слава, а ты не желаешь прогуляться?

– Вообще-то не прочь. Губы вроде возвращаются к нормальным размерам. Да в глайдере это и не заметно.

– Отвезешь Акимова, а потом покрути спираль. Все-таки интересно найти другие селения. Где-то они должны быть под боком. А вечером заберешь Анатолия и вернешься на транстайм.

– Второй Главному. Высадил Акимова на площади. Джинсы пришлось снять.

– Главный Второму. Какие джинсы? Кому? Начальнику СКБ?

– Акимову. На техсовет в штанах пускать не велено.

– Больше ничего не произошло?

– Все нормально. Отношения дзяпиков с Акимовым ровные, спокойные.

– Главный Второму. Тогда покрути спираль.

– Второй Главному. Вас понял.

…В маленькой угловой комнатушке с одним окном стояло два канцелярских стола, один старый и ободранный, другой – новенький, полированный, за ним и сидеть-то еще было страшно, царапнешь невзначай; шкаф для бумаг, громоздкий сейф и с десяток стульев. На стене, за спиной Вяльцева висел лист ватмана, на котором была изображена странная конструкция, напоминавшая гигантский автобус, но без колес. На второй стене, рядом с дверью, был прикреплен сетевой график выполнения темы, состоящий из разноцветных линий со стрелками, кружочков, квадратиков и треугольников. Сетевой график можно было уже выбрасывать в мусор, но Вяльцев упорно цеплялся за него, таская его с собой на планерки и совещания, совал его под нос начальникам других, смежных отделов, да и самому начальнику СКБ. Но все равно жирные линии нормального хода работ приходилось зачеркивать и обводить красным карандашом пунктиры запасных путей, которых уже и не оставалось.

– Курите, – сказал Вяльцев и вытащил сигареты. Акимов тотчас же сунул одну в рот. Виктор достал коробок спичек, но Анатолий жестом остановил его.

– Подожди, у меня зажигалка новая. Газовая. Смотри, какое чудо.

– Где взял?

– Подарили. Только не спрашивай: кто?

– И так ясно. А срабатывает, конечно, через раз.

– Нет… Зажигалка качественная.

Акимов с Вяльцевым закурили. Большинство же присутствующих было некурящими.

– Извините, но без курева просто сдохнешь, – сказал Вяльцев. – Я форточку открою.

– Да ладно, – сказал Чекин. – Чего там. Давайте начнем.

– Так, – кивнул Вяльцев. – Значит, стабильность настройки во времени у транстайма около четырех месяцев…

– К сожалению, не лучше, – ответил Вельский, снимая очки, чтобы протереть их.

– А каково распределение отклонений в последнем эксперименте?

– Эксперименты еще не закончены. Но, кажется, как и раньше, по нормальному закону.

– Протоколы испытаний обрабатывались на математической машине?

– Угу, – Акимов пустил кольца дыма.

– А меня сегодня Разов вызывал… – Вяльцев сделал паузу, которая как бы говорила: «Вот какие дела».

– Накачивал? – спокойно спросил Акимов.

– Да. Нечто в этом роде. Престиж науки родного города теряем. Оказывается, в Пензенском СКБ получили стабильность настройки в четыре недели.


Еще от автора Виктор Дмитриевич Колупаев
Качели Отшельника. Повесть и рассказы

В новую книгу В. Колупаева вошли повесть «Качели Отшельника», об освоении людьми планеты иной солнечной системы, о научном эксперименте, который приводит к неожиданным последствиям, о мужестве и стойкости людей в освоении внеземных миров, и рассказы о космосе, о путешествиях во времени. Художник Г. Перкель. СОДЕРЖАНИЕ: «Билет в детство» «Оборотная сторона» «На дворе двадцатый век» «Город мой» «Самый большой дом» «Качели Отшельника».


Седьмая модель

В книгу включены рассказы и повести сибирского фантаста, посвященные психологии научного поиска, социальным последствиям научных открытий. Художники Галина Бойко и Игорь Шалито.


Качели отшельника

Виктор Дмитриевич Колупаев (1936—1999) — автор поистине удивительный. Удивителен его творческий путь: спустя всего год. после первой публикации («Билет в детство», 1969) он становится профессиональным писателем — явление, неординарное для советской литературы вообще, а уж для фантастики — тем более. Удивительно его творчество — абсолютное большинство произведений Колупаева представляют собой «странную городскую прозу» или же — лиричную фэнтези. Жанры, мягко говоря, нетипичные для советской фантастической литературы. В книгу, которую вы держите в.


Любовь к Земле

Корабль «Прометей» летит в глубинах космоса. Его экипаж, который тоскует по Земле, открыл новое явление: во время выхода в космос, стоит представить себе Землю, как тут же на неё переносишься. Космонавты стали всё чаще и чаще посещать свои семьи, и наконец, перестали возвращаться на корабль. Но продолжать полёт тоже надо.


Девочка

Однажды в дверь к Григорию Ивановичу позвонила девочка и стала называть его папой. Оказалось, она свободно ориентируется в его квартире и знает все его привычки, тогда как Григорий Иванович видит её в первый раз. Потом она ушла и на какое-то время пропала, а затем появилась вновь.


«Толстяк» над миром

Разведкрейсер «Толстяк» с планеты Тола обнаружил в глубинах космоса планету Земля и намерен её захватить. А земляне и не думают обороняться. Но как только по земному кораблю был нанесён первый удар, вмиг замолчали все земные станции, повысился радиофон Светила, а планета стала «безвидна и пуста». И куда только все подевались?


Рекомендуем почитать
Порошок невесомости

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Феномен мистера Данфи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пробужденье

Невзрачный сотрудник журнала Федор Пряничков так бы и прожил свою серую жизнь никем, кроме родных, не замеченным, если бы случайно не выпил оставленную странным посетителем таблетку. Последствия этого события оказались удивительными: Федя начал писать картины, играть на пианино, изобретать, писать статьи…К сожалению, всё хорошее быстро заканчивается.


Звуки, которых мы не слышим

Этот человек был увлечён звуком. Он создал теорию, что существует множество звуков в мире, и люди неспособны услышать их из-за высоких частот. Он объясняет его доктору, что он изобрёл машину, которая позволит ему настраиваться на нужные частоты и преобразовывать все колебания в слышимый звук. Он стал слышать в наушниках вопли срезаемых соседом роз. На следующий день он стал экспериментировать с деревом.


Гуманоид

«…Стояло спокойное летнее утро, пока на дорожке сада вдруг не заплясали лучи и блики явно искусственного происхождения и не раздался странный свист. В десяти метрах над землей зависла, вращаясь, летающая тарелка из ослепительно сверкавшего металла.«Нержавейка, наверное!» — мелькнула у меня мысль».


Тень над городом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.