Дзур - [12]

Шагнуть с Цепного моста – тоже было шагом в прошлое. Я сразу вспомнил те дни, когда еще не встретил Коти, когда я еще не работал на джарегов, когда я был просто выходцем с Востока, живущим на Нижней Киероновой дороге, но несколько раз в неделю пересекающим этот мост, или проходя по берегу к Плотницкому, чтобы нанести визит деду. Его больше нет тут, теперь он живет в особняке рядом с городком Мыска, у озера Щурк. Пару лет назад я навещал его. Пожалуй, надо сделать это снова, если я сумею уладить тут дела и меня не прикончат.

В моих воспоминаниях Южная Адриланка постоянно воняет. Это не совсем так. Пахнут кварталы восточников, а выходцы с Востока занимают хотя и немалую часть Южной Адриланки, но далеко не всю.

Улицы эти знакомы моим ногам не хуже, чем языку знаком вкус лангоша. Лангош куда приятнее.

В Адриланке стояла прохладная погода, однако плащ защищал от морского ветра. Лойош и Ротса шевелились у меня на плечах, глядя по сторонам. Я коснулся эфеса шпаги, просто чтобы проверить, на месте ли она. Леди Телдра висела прямо перед ней.

Сапоги мои сделаны из мягкой, прекрасно выделанной кожи дарра; удобные, равно пригодные для прогулок по лугам и по каменистым горным перевалам. Они не совсем подходят для каменных мостовых Адриланки, но мои старые сапоги остались там же, где и старая жизнь.

Я добрался до Шести Углов, одного из многих центров Восточных кварталов, и осмотрелся. Вокруг были люди – такие же, как я. Внутри у меня словно распустился узел, о котором я и не подозревал. Быть самим собой все-таки не то же самое, что оказаться среди своих.

Кто для меня «свои» – не всегда понятно, но я просто описываю то, что чувствовал в тот момент.

Шесть Углов, как говорят, не самый фешенебельный район. До Междуцарствия, насколько я слышал, тут обитали зажиточные торговцы, но после пожаров район так и не восстановили. А поскольку он никому не был нужен, сюда вселились восточники, которые прибыли, ну, с Востока. После этого район строился медленно и без всякой планировки; никого не интересовало, что тут происходит и как это все выглядит. И кто что с кем делает – тоже. Патрули гвардейцев Феникса днем курсировали по установленным маршрутам, ночью отсутствовали вовсе. Не думаю, что они боялись, просто им не было дела до происходящего.

Стены, которые когда-то были зелеными, просевшая посредине кровля и дверной проем, прикрытый ветхой завесой из мешковины. Здесь обитель лучшего сапожника в Южной Адриланке, а может, и во всей империи. Порядки тут далеко не как у Валабара, и Якуб уставился на меня с неподдельным изумлением:

– Лорд Талтош! Вы вернулись!

Я согласился, мол, да, вернулся.

– Как дела, Якуб? – Я пожалел о своих словах, едва произнес их.

– Ничего, лорд Талтош. У нас тут дожди, знаете, после них всегда поднимают налоги. А Николас несколько дней как повредил руку и не может работать, так что большая часть его заказчиков перешла ко мне. Конечно, леди Киата оставила половину своих земель под паром, и мы не получаем…

– Рад слышать, – быстро вставил я, пока он еще не набрал обороты.

Якуб, хвала Вирре, уловил намек.

– Как вы, господин?

– Неплохо, спасибо.

Он посмотрел в район моих ног.

– А это что?

– Даррова кожа, – сказал я. – Мне пришлось немало побродить по бездорожью.

– Ага, понимаю. И раз речь о бездорожье, в подъеме они не натирают? На пятках нет мозолей? На подошвах…

– У тебя сохранились мои мерки?

– Разумеется, – с обиженным видом ответил он.

– Тогда сделай мне что-нибудь, в чем я мог бы ходить по улице и мощеным тротуарам.

Он задумался.

– Подметки я бы сшил…

– Якуб, я хочу носить сапоги, а не слушать о них.

И я быстро выложил перед ним достаточно серебра, чтобы загладить вторую подряд обиду.

Он откашлялся.

– Теперь, насчет ваших особых, э-э, потребностей…

– Их не так много, как прежде. Только нож в каждом, примерно такого размера, – я извлек один из клинков и показал Якубу.

– Могу я взять его?

Я положил нож на стол.

– И больше ничего? Вы уверены?

– В сапогах – ничего, но мне еще понадобятся новые ножны для шпаги. Старые, которые ты когда-то сделал, э-э, повреждены.

Он поднялся и наклонился через стол, чтобы осмотреть их поближе.

– Их жутко покорежили. А кончик вообще отрезан. Что произошло?

– Их воткнули в меня.

Он уставился на меня, вероятно, желал спросить, как же так получилось, но не смел заикнуться.

Я пожал плечами.

– Делал это ученик лекаря, и я сам не знаю, что он сотворил и зачем, но это сработало.

– Э… да, господин. Новые ножны…

– Используй прежний шаблон.

– Со всеми дополнениями?

– Если хочешь.

– Непременно, господин, – поклонился он. Очень низко.

– И когда будет готов заказ?

– Через четыре дня.

Я вздернул бровь.

– Послезавтра.

Я кивнул.

– Хорошо. А теперь давай-ка поболтаем.

– Прошу прощения?

– Закрывай лавку, Якуб. Надо поговорить.

Он слегка побледнел, хотя за все то долгое время, пока мы знакомы, я никогда не причинял ему вреда и не угрожал. Наверное, все дело в слухах.

Я ждал.

Он закашлялся, прошаркал мимо и навесил тесьму поперек дверного проема. А потом отвел меня в заднюю комнату, наполненную кожей, запахом кож, маслами и масляными ароматами.

У Якуба пышная черная шевелюра, которую он по-драгаэйрски зачесывает назад, подчеркивая благородные черты лица (каковых у него нет). Я так и не смог разобрать, это парик или его собственные крашеные волосы. У Якуба недостает пары нижних зубов, а выпирающая челюсть лишь подчеркивает это. Дымчато-седые, совсем не в цвет волос, брови; маленькие уши; короткие пальцы, постоянно в чем-то вымазанные.