Джунгли. В природе есть только один закон – выживание - [20]
Дон Хорхе вышел поприветствовать нас. Он был очень дружелюбным, пригласил нас в просторную комнату и попросил жену приготовить праздничный обед. Он показал нам тропинку к реке Асриамас, в честь которой и была названа деревня. Река была небольшой и мелководной и впадала в Туичи. Нам захотелось помыться: мы намылили тело и голову, а затем нырнули под воду, чтобы смыть мыльную пену и шампунь. На обратном пути нас охватило настоящее безумие: комары буквально окружили нас, пытаясь впиться в кожу, мы же яростно кричали.
Жена дона Хорхе была настроена решительно и хотела показать нам все свои кулинарные способности – обед выдался королевским: вкусный суп, салат с сезонными овощами, курица и жареная юкка. Мы засыпали ее словами благодарности так, что она даже покраснела от смущения.
Мы проснулись с первыми петухами, которые, кукарекая, сообщили о начале нового ясного дня. Снаружи нас ждал обычный сельский пейзаж: с десяток поджарых лошадей паслись рядом с хижинами, овцы лениво дремали под фруктовыми деревьями, а курицы дрались со свиньями за кукурузные зерна, которые хозяйка рассыпала во дворе.
После того как мы позавтракали жареными яйцами, рисом и горячим соком каньи (сок сахарного тростника), за нами зашел дон Хорхе. Он был крайне обеспокоен. Неделю назад его старший сын поранил большой палец ноги, но рана не заживала. Он мучился от жуткой боли и не мог уснуть уже несколько ночей.
Маркус достал аптечку.
«Пошли посмотрим, что с ним», – сказал он мне.
На мальчике не было обуви. Палец его опух и почернел. Из раны сочился гной, и заражение пошло выше. Картина была жуткой. Маркус попросил наполнить тазик теплой водой. Он аккуратно взял его ногу, опустил в тазик, а затем обмакнул ватный тампон в спирт и стер запекшийся гной. Он ласково говорил с мальчиком, чтобы отвлечь его от боли. Затем он нанес дезинфицирующее средство на рану и забинтовал палец, после чего дал мальчику антибиотики.
Новость быстро распространилась по всей деревне: к ним приехал доктор. Люди со всей округи стекались к маленькой хижине. Они перечисляли Маркусу длинный список всех своих болячек и травм. Маркус просил взглянуть на рану, чтобы лучше понять, в чем дело, но никто так и не дал швейцарцу осмотреть себя и свои раны. Люди просто требовали лекарства.
Мы рассмеялись. Лекарства для фермеров – вещь практически волшебная, поэтому они не преминули придумать себе пару болячек, чтобы заполучить желанное сокровище. Добродушный Маркус достал флакончик с кремом для рук и поделился им с каждым желающим.
Карл обсуждал деловые вопросы с доном Хорхе. Он купил довольно много риса и свинины, поскольку цены в деревне на них были смехотворными. Я немного смутил Карла своим вопросом. «Почему ты берешь свинину, а не баранину?» – спросил я.
«Свинина лучше хранится. Мы закоптим ее и возьмем с собой. Баранина, конечно, вкуснее, но она быстро портится».
Мы сами забили свинью. Карл перепрыгнул через забор прямо в вольер к свиноматке и четырем жирным поросятам. Он схватил одного и принялся гоняться за ним. Свиньи визжали так, что мы едва не оглохли. Наконец он поймал поросенка, поднял его за задние копыта и передал Кевину. Тем временем Карл вылез из вольера и взял острый нож. «Вы держите поросенка за ноги, а я перережу ему глотку».
«Как ты можешь делать такое на глазах у его матери и братьев?» – запротестовал Маркус.
«Что за чушь, – ответил Карл, – скоро придет и их очередь». Маркус отказался принимать в этом участие. Он не стал даже смотреть.
Мы с Кевином крепко держали поросенка за дрожащие копыта. Карл схватил его за уши и профессионально перерезал ему глотку. На земле около забора образовалась лужица крови. Карл отнес поросенка к печи, находящейся под соломенной крышей прямо в центре поляны. Он подвесил его за передние лапы к одной из свай. Я обернулся и посмотрел на поросят, которым посчастливилось остаться в живых. Двое из них подошли к луже крови и жадно лакали из нее, пока в вольере жирный поросенок пытался забраться на мать.
«Интересно все-таки устроен наш мир», – подумал я. Кевин отправился за дровами, чтобы разжечь печь, а я помог Карлу разделать свинью. Мы сложили филейную часть в огромные сковородки для жарки. Печь была сделана из глины и по форме напоминала иглу. Уже через час запах жареной свинины наполнил всю деревню. Когда блюдо было готово, нам пришлось поделиться со всей семьей дона Хорхе и его соседями.
Мы устроили настоящий пир: приготовили салат из свежих овощей, теплый соус, жареные бананы и юкку. Свинину подали с рисом и бобами. На десерт мы выпили горячего сока каньи, съели сладких бананов и папайю.
После ужина мы вышли во двор с доном Хорхе и еще несколькими мужчинами. Карл расчувствовался и откупорил бутылку ликера, который мы привезли специально для индейцев. Он налил целую кастрюлю и щедро приправил напиток щепоткой каньи. Каждый отлил себе порцию. Мы пили и наслаждались каждой минутой. Дон Хорхе встал, зашел в дом, а через некоторое время появился с книгой в руках, похожей на молитвенник.
«А сейчас он прочтет благодарственную молитву, – улыбнулся Маркус и добавил: – Кто бы мог подумать, что они умеют читать?»
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.