Джуна - [10]

Бывало, она слышала отцовский голос. Иног­да появлялась его фигура. Они беседуют, не произнося вслух ни слова.

Руки Джуны удивительно похожи на руки отца. Связаны их души, в загадочной и странной зависимости находятся их руки. Иногда во время лечебных сеансов отец показывает Джуне дви­жения, если случай трудный или дочь сомнева­ется.

На нем серебристое одеяние, но это ее отец — Юваш Бит-Сардис. Человек из царско­го рода. Скромный советский экономист, обла­давший даром предвидения. Отец, так любив­ший свою дочь, что не покидает ее и после смер­ти.

Первая беседа с мертвецами

У мага складываются собственные, совер­шенно особенные отношения с миром мертвых. Он столь часто и целенаправ­ленно общается с ними, вызывает тени, беседует и спрашивает ответа на свои вопросы, что мертвые для него как бы и не мертвы. Про­сто они составляют отдельный мир, именно мир, и этим все сказано.

Такие отношения ни в коем случае нельзя путать с отношениями других людей, в силу при­звания или особых обстоятельств поставленных в ту же зависимость. И для медика, и для профес­сионального убийцы, и для могильщика мерт­вец — только объект, только тело, лишенное всех свойств, присущих жизни.

И потому столь различается первая встреча с мертвецом у мага и у медика, студента мединс­титута. Медику тяжело перешагнуть порог от­вращения, ибо он видит перед собой труп, на­блюдает следы разложения, распада. Маг видит лишь существо из иного мира, не более того.

Джуна вспоминает, что она никогда не боя­лась мертвых. И небоязнь ее — небоязнь орга­ническая, присущая той общности, к которой она принадлежит. «Увидев впервые мертвого, — вспоминала она, — просто подошла и сказала что-то вроде: «Мы — едины, человеческая обо­лочка тленна, но бессмертна человеческая душа. И у каждого впереди — новые жизни».

А потому одно важное обстоятельство пере­ходного возраста является как бы знаком, отме­тившим, что Джуна уже нашла собственную до­рогу, хотя пока и не знала, куда она ее приве­дет.

Итак, детство кончилось со смертью родите­лей. Джуна сразу многое поняла, будто за ко­роткое время выросла и повзрослела.

Четырнадцатилетняя девочка без семьи и за­боты взрослых ютилась по чужим углам, мыка­лась по родственникам. Кто-то относился к ней лучше, кто-то хуже, однако ничто не напоминало родной дом.

Когда произошел этот случай, она жила в Армавире. Училась в вечерней школе, для того чтобы днем заработать немного денег, Джуна разносила телеграммы.

Вернувшись однажды вечером из школы чуть позже обычного, она застала запертую дверь и темные окна. Хозяева давно спали, так и не до­ждавшись возвращения девочки, а может, и не дожидались ее вовсе. Она стучала в дверь, сту­чала долго, но ей так и не открыли. Что делать? На дворе холод, зима.

Не зная, что придумать, она обвела глазами двор и внезапно увидела постель с матрацем и одеялом. Недавно умер сосед, и его родственни­ки, боясь подхватить заразу (а умер он от какой-то инфекционной болезни), выбросили ве­щи на улицу.

И что же? Зная о том, кому принадлежали эти вещи, и о том, что человек умер лишь вчера, усталая и замерзшая девочка легла в постель мертвеца, закуталась покрепче и так спала до самого утра. Ее не тревожили ни тяжелые мысли, ни страшные сны, ни чувство отвраще­ния.

Наутро она решила уйти из этого дома, ос­тавить этих людей и больше не возвращаться сюда, где к ней отнеслись так безразлично, слов­но ее и не было никогда.

И она ушла. Ходила по улицам города Ар­мавира, думала, как жить дальше. Возможно, именно тогда в ней и родилась потребность за­ботиться о каждом встреченном человеке, если человек того заслуживает хоть в самой малой степени. По крайней мере, только подобное чув­ство способно объяснить терпение и заинтересо­ванность, которые проявляет Джуна и к боль­ным, и к тем, чью судьбу она предвидит, и к тем, кто сейчас нуждается в слове утешения, в жесте доброты.

Возможно, подобные мысли или чувства при­вели ее на порог обыкновенного детского сада. Заботиться о тех, кому ты нужна? А кому за­бота нужна больше всех, как не детям? Ведь она и сама только недавно была ребенком, едва ли не вчера, когда забиралась, уставшая, продрог­шая, одинокая, в чужую постель, выброшенную из дома.

Ночлег на постели мертвеца стал, кажется, той инициацией, которую обязательно проходит любой человек, чтобы стать посвященным. Ини­циацию обязательно проходит будущий маг. Джуна словно породнилась с миром мертвых.

А думала она о живых. И о себе в том числе. Надо жить дальше. Надо иметь хоть кусок хлеба и крышу над головой, а для этого необхо­димы деньги. Разнося телеграммы, заработаешь или на хлеб, или на угол. На то и другое денег при всем желании никак не хватит. Зато возле детей всегда можно прокормиться, еда обяза­тельно остается.

Так и вышло. Когда она поступила на работу ночной няней, появилась возможность доедать остатки детской пищи, а также крыша над голо­вой. Хотя спать приходилось урывками, а иногда и вовсе не получалось сомкнуть глаза ночь на­пролет.

Заведующая, словно о чем-то догадываясь, перед тем как принять на работу, задала один- единственный вопрос: сколько ей лет? Пришлось прибавить чуть ли не два года и сказать, что ис­полнилось шестнадцать, а метрическое свиде­тельство находится в милиции, где ей сейчас оформляют паспорт.