Джума - [35]

Голосила и каялась перед всем миром только наша Родина-мать. Каялась и кланялась. Чем закончилось - известно. Иван Сусанин к тому времени умер и просто некому оказалось повторить его подвиг - завести трех "богатырей" подальше в лес. Или в чащу. Или в пущу.

... В Белоярске, естественно, пока "финиты" общегосударственной комедии, с переходом ее в трагедию не ощущалось. Город располагался в одинаковом удалении и от Бога, и от нового "царя", а потому местных "кормчих" волновали события, происходящие в "собственной кухне".

На заимках, окруженных сосновыми и лиственнично-сосновыми лесами, де от забот о своем народе отдыхали умаявшиеся "слуги", в эти дни живо обсуждались обстоятельства убийства известного в городе и области "вора в законе" Свиридова Евгения Ивановича, по кличке "Горыныч". Разговоры и слухи велись, в основном, относительно загадочно изчезнувшего "дипломата" с пятьюстами тысячами долларов. Знающих людей поражала, правда, не столько сама сумма - Забайкалье, Сибирь и не такое видели! - сколько то обстоятельство, что о ней стало известно, практически, всем. В том числе и тем, кто каждый день упирался взглядом в пустые прилавки магазинов.

На одной из таких заимок, уютно расположившись в креслах, стоящих возле щедро и богато накрытого стола, сидели двое: Багров Михаил Спиридонович, один из замов начальника горуправления внутренних дел и Родионов Борис Николаевич.

Возраст их приближался к отметке шестидесяти лет. Оба были высокого роста, плотного телосложения, с чуть наметившейся грузностью и оплывшестью в чертах лица и фигурах. У обоих - седые, начавшие редеть волосы, но тщательно и аккуратно постриженные. У них было много общего и много различий. Но роднило - выражение глаз: такое встречается у людей, которым судьба определила роль "второго плана" - вечный "№2". Кто-то довольствуется и этим - то ли в силу собственной лени, то ли благодаря обретенной с годами мудрости.

Им же хотелось быть первыми. Очень хотелось! Вся их жизнь, от пионерского горна до соотвествующего места в президиуме, была подчинена этой цели-наркотику. С годами они стали ее рабами, заключив сделку и отдав душу.

Цель перекроила характеры и привычки, изменила сущность натуры и намертво, как тавро, впечаталась в выражение глаз. Они могли по-разному проявлять свои эмоции, но в глазах всегда присутствовала эта едва, но, все-таки, различимая готовность к прыжку; терпеливое, потаенное ожидание момента; способность переступить через многое, если не все, чтобы в час "Х" успеть занять временно пустующий пьедестал.

У людей "второго плана", как правило, немало достоинств: они испольнительны, работоспособны, ответственны... Но к ним никогда не следует поворачиваться спиной. Бьют они насмерть, с тщательно выверенным, холодным расчетом, где нет места сомнению, состраданию и уж, тем более, благодарности. И вовсе не оттого, что от рождения коварны, жестоки, циничны и хитры. Просто первоначальное желание быть первым и вполне искреннее убеждение творить во благо всех, за долгие годы ожидания гипертрофировалось и трансформировалось в глухую, злобную зависть - ко всем и вся. Неудовлетворенное, здоровое тщеславие молодости, при отсутствии путей его реализации, оставляет на психике некоторых людей безобразные рубцы, на которых затем ядовитыми сорняками прорастают семена мести и ненависти.

Возраст был главным врагом Родионова и Багрова. Этот страшный век вымел по сусекам их судеб все жизненные ресурсы. Времени не оставалось. Почти. Кто-то смиряется и отступает, кто-то идет ва-банк. Риск, конечно, благородное дело, но как многие потом умирают, захлебнувшись шампанским.

- ... Знатная у тебя настойка, - заметил Багров, с удовольствием пригубив напиток. - Василий делает?

Родионов кивнул:

- Хорошо здесь, Миша. Давно ты у меня не был. Давай как-нибудь в баньке попаримся, поохотимся.

Багров досадливо поморщился:

- У меня, Боря, теперь другая охота. Будь он недаден, этот "дипломат"! - воскликнул в сердцах.

- Да, доигрался Женька. Помянем, что ли? Друг детства, как никак, предложил Борис Николаевич.

Не чокаясь, с хмурыми лицами, выпили. Помолчали.

- Закрутит же жизнь иной раз, - покачал головой Родионов. - Башковитый был мужик, а пошел по кривой дрожке и сгинул. Кто бы мог подумать? В одном дворе росли. У него семья образованная, интеллигентная, а наши - голь беспарточная, из работяг. В результате, где он и кто мы.

- Ты сильно-то по нему не скорби, - недовольно возразил Михаил Спиридонович. - У Женьки власти и денег побольше нашего было. Еще неизвестно, кто в области первым был - он или Тишин.

- Да брось, Миша, - кисло улыбнулся Родионов. - Деньги и власть были, а перспектива?

- И перспектива была, - не согласился Багров. - Время, посмотри, какое наступает. Кто наверх лезет? Раньше они все у меня вот тут сидели! - Михаил Спиридонович сжал пальцы в увесистый кулак. - Пикнуть не смели. А теперь, как клопы в бараках, повылазили из щелей перестройки. Молодые да ранние! презрительно скривился он, со смаком надкусывая добрую половину бутерброда с мясным балыком. Прожевав, зло добавил: - Слишком много вольностей дали, вот что я тебе скажу. Мне сколько лет отпахать пришлось, чтоб такой бутерброд на столе иметь, а нынешнее соплячье в двадцать лет уже по ресторанам за обе щеки их уплетает.