Джума - [34]

- Дались тебе давешние сплетни! Мы об чем толкуем-то? О любви! А тебе неймется. Говорю: забудь! И место проклятое, и мысли об eм страшные. Не буди, Степаныч, грехи людские, не тащи из земли. Не ровен час увяжутся. Зацепятся за белый свет, не оторвешь. А там и до беды рукой подать. Глянул сурово: - Забудь, Егор! Золото и чума завсегда по миру рядышком хаживали, как мытари ненасытные. Оно, бывало, блеснет в глаза, вопьется люди и кидаются, навроде мошкары. А оно, ить, коварное. Не заметишь, как не то к рукам пристало, а и душу доверху залило, глаза выжгло, совесть да любовь дотла спалило. Тут-то чума свой пир и зачинает. - Он тяжко вздохнул: - Не нравится мне, Степаныч, суета энта вкруг золота атаманова. Не к добру...

Глава седьмая

Зима в Белоярске в этот год выдалась, на редкость, затяжная, вьюжная и морозная. Привычные к мягкому климату жители города, не скрывали недовольства, к которому, в известной степени, примешивались раздражение от плохой работы транспорта, бесконечных очередей и созерцания пустых прилавков в магазинах, с которых как-то враз исчезло, пусть доморащенное, но изобилие.

Средства массовой информации по данным фактам хранили загадочное молчание. Зато взахлеб агитировали присоединяться к новому курсу партии и правительства, на восьмом десятке Советской власти вдруг осознавших, что движение к коммунизму несколько "застоялось" и для полного счатья жителям "одной шестой части" не хватает только перестройки, ускорения и гласности.

Надо сказать, доселе невиданные на Руси игрища народ поначалу воспринял с энтузиазмом, правда, слегка омраченным антиалькогольной кампанией. Но население страны, привыкшее жить в условиях многовекового эксперимента над собой, и здесь оказалось на высоте, в который раз доказав сытому и ленивому мировому сообществу: на этих бескрайних просторах форма способна приобретать самые немыслимые очертания, но содержание - неизменно.

В жизнь народа вошли чайники и самовары, из которых булькало в расписные, разнокалиберные чашки все то же родное и близкое по духу вещество, не требующее кипячения, но сохраняющее длительное время от сорока и выше градусов.

Вани и Маши, сидя у самоваров и прихлебывая "крепкий чай", теперь с интересом обсуждали доклады и докладчиков очередных партконференций, пленумов и съездов, при этом не забывая, естественно, "ускоряться".

Трудовые коллективы дружно "перестраивались" в кооперативы и создавали товарно-сырьевые биржи, через которые из страны начало полноводной рекой утекать все, включая ум, честь и совесть. Германскому фашизму, в свое время четыре года грабившему Советский Союз, подобный размах и не снился. Это, впрочем, и понятно: "гансы" дошли только до Волги, дальше их не пустили. Спустя полвека после войны, страна с успехом начала выполнять и перевыполнять печально знаменитый план "Ост" собственными силами, превратив в груды развалин экономику, культуру, медицину и пр. И никаких "нюрнбергских процессов", никаких "военных преступников" - это ж наша страна, что хотим с ней, то и делаем. В первый раз что ли?..

Криминальный мир, дабы не отстать от модных в свете тенденций, тоже потянулся к перестройке: в основном, руками и, в частности, к тем самым кооперативам и товарно-сырьевым биржам.

Силовые структуры все чаще стали привлекать в качестве главных действующих лиц в хорошо известной в народе забавы под названием "пятый угол". Наземь пока не свалили, по голове ногами не пинали, но тычки со всех сторон сыпались ощутимые.

С отрогов далеких гор возвращалось седые мальчики. Они с удивлением узнавали, что никто их, собственно, в горы и не посылал. Зато на бескрайних равнинах родной страны их могут послать настолько далеко, насколько "велик и могуч русский язык". И мальчики впервые задумались, потому как до этого их учили не думать, а выполнять приказы, выходящие иной раз вообще за рамки здравого смысла. Задумчивые глаза мальчиков отчего-то не насторожили страну; не до того ей было - она примеряла одежды гласности.

Народ нежданно-негаданно обнаружил, что на самом деле их Родина-мать "империя зла", а правили ими сплошь сифилитики, параноики и маразматики. Партия и правительство, за неимением хлеба, попытались развлечь народ зрелищами. Результат превзошел все ожидания. Зрелища поглощались с куда большим аппетитом, нежели хлеб. Правда, в тот момент народ не предполагал, какую заработает "язву" и какая "диета" предстоит ему в будущем.

Гласность плавно перетекала в покаяние: за расстрел царской семьи, ГУЛАГ, сговор с Гитлером, гонку вооружений и прочие ужасы. При этом "скромно" замалчивалось, как в разные годы, французы, например, тоже не слишком церемонились со своими царствующими особами, не говоря уже о династических трагедиях в чопорной и высоконравственной Англии, которая, к слову, наплевав на родственные чувства, отказала в убежище последнему русскому царю и его семье. Благонравная Европа, когда припекло, скоропостижно сдала тому же Гитлеру Австрию, Чехословакию и всю Скандинавию. Игра тогда такая была: кто кого раньше сдаст, чтобы попозже от вермахта по собственной голове получить. Но играли напрасно - получили все и мало никому не показалось. И если бы не "империя зла", получали бы и дальше. Восточная Европа, например, не была бы "оккупирована" Советским Союзом, а обрела бы истинную свободу... через трубы крематориев. Однако, всех перещеголяли Штаты - те самые Соединенные, той самой Америки! После Перл-Харбора не только загнали всех проживавших на своей территории японцев в чудовищные концлагеря, но и в "демократическом", должно быть, угаре шарахнули в 45-ом атомными бомбами по Хиросиме и Нагасаки, убив при этом гражданского населения больше, чем погибло американских солдат за всю Вторую мировую войну. К слову, погибло бы их еще меньше, если бы под "атомную разборку" не попал лагерь американских военнопленных в Хиросиме, о чем Трумэн накануне был прекрасно осведомлен. За "атомное дефиле" перед Советским Союзом Америка заплатила жизнями восьмисот своих военнопленных. И никто с горя пеплом не обсыпался...