Джордж Харрисон - [24]
В «Indra» возобновились сеансы стриптиза, и это не вызвало никаких протестов, что совершенно не удивительно, ведь для Рипербан индустрия подобных развлечений была примерно тем же самым, что металлургия для Шеффилда. Обнажавшиеся перед своими победителями, немцы обоих полов боролись в грязи, занимались сексом с животными и представляли разного рода непристойности, зачастую приглашая зрителей поучаствовать в их забавах. Джордж вспоминал: «Все обитатели этого района были гомосексуалистами, трансвеститами, сутенерами или проститутками, а мне, оказавшемуся среди всего этого, минуло в ту пору всего 17 лет». В Ливерпуле он бы прошел мимо, если бы из темной подворотни его окликнула проститутка, но здесь, без материнского надзора, вполне мог лишиться невинности в объятиях жрицы любви, демонстрирующей свои сомнительные прелести в окне борделя. «Приезжая в Гамбург, эти бедняги, как правило, знали, что здесь творится, — вздыхал Ян Хайнес из Jets, — но не обращали внимания на мои предостережения, а потом возвращались в старую, добрую Англию с гонореей, сифилисом и прочими венерическими заболеваниями».
Кроме того, имели место более традиционные расстройства — головная боль, сыпь и другие побочные эффекты употребления стимулирующих средств в целях борьбы с усталостью. «Проблема заключалась в том, — говорил Дэйв Ди, — что после очередного выступления мы не могли заснуть, а весь следующий день ждали, когда кончится действие таблеток. Естественно, в четыре часа утра нам снова приходилось принимать таблетки». Леннон мог бы добавить к этому: «Выступления, напитки, девочки — когда уж тут спать?» Они со Стюартом уже были знакомы с бензедрином, к которому их приучил поэт–битник Ройстон Эллис, чьи пафосные стихи Beatles однажды облекли в музыкальную форму в «Jacaranda». Теперь же они открыли для себя прелудин, средство подавления аппетита на основе амфетамина, недавно запрещенный в Британии, но еще имевшийся в свободной продаже в немецких аптеках. В каждом ночном заведении на Ди Гроссе Фрайхайт имелся запас прелудина, предназначавшегося для обслуживающего персонала, и отнюдь не в целях уменьшения аппетита.
В «Keiserkeller» музыканты Бруно также получали бесплатно пиво и салаты. И то, и другое можно было с относительным комфортом поглощать прямо на сцене, когда возникала такая необходимость. Завтракали они во французских кафе кукурузными хлопьями с молоком. На ленч в Британской миссии моряков, находившейся на Йоханнес Боллверк в пригороде Давидсвахе, где располагались доки, им подавали что–нибудь с чипсами. Для юного Джорджа эта неизменная диета была чем–то вроде психологической связи с домом.
После полудня в хорошую погоду Beatles отправлялись в Тюммендорф на побережье Северного моря, чтобы поваляться на пляже перед ночными трудами, или же ехали на трамвае в до сих пор неисследованный ими район Гамбурга в поисках развлечений. В магазине одного из таких районов Джон и Пол приобрели сапоги и кепи со свастикой солдат африканского корпуса вермахта.
Джордж, наиболее углубленный в себя среди Beatles, тем не менее первым из них вышел на сцену в ковбойских ботинках и кожаной куртке, купленной у официанта клуба. Эти элементы одежды будут определять имидж группы на протяжении следующих двух лет. В «Indra» черная униформа Beatles еще разбавлялась серыми брюками и розовато–лиловыми жакетами, но после перехода в «Keiserkeller» они заработали от игравших в «Тор Теп» британских музыкантов прозвище Маленькие Черные Ублюдки. Приобретя черные кожаные брюки, они действительно стали похожи на жуков по цвету и текстуре, но их пышные прически, отливавшие бриолином, вызвали фурор среди ветеранов Соммы и Дюнкерка, все еще подбривавших волосы.
Выступления Beatles на сцене также отныне заслуживали внимания. После первой недели довольно вялой игры на престижном подиуме «Keiserkeller» они неожиданно обрели себя, услышав раздраженный вопль Аллана Уильямса «Make show, boys!» («Сделайте шоу, ребята!»), подхваченный посетителями клуба, кричавшими «Mach schau!». Впоследствии этот клич, превратившийся в «Let's go!» («Вперед!»), вызывал у каждого члена группы желание превзойти своих товарищей в разного рода ужимках. Особенно старался Джон, пытаясь подражать тем рок–н-ролльщикам, которые своим поведением на сцене неизменно вызывали восторг публики. «Они хорошо двигаются, — говорил впоследствии лидер Spencer Davis Group завсегдатаям Рипербан, — музыкальные способности не имеют такого значения».
Beatles вдруг почувствовали себя непринужденно и раскованно, увидев, что публика поддерживает их, переживает каждый промах и приветствует каждый удачный пассаж. Вдохновленные энтузиазмом своих новоявленных фэнов, осаждавших сцену, забиравшихся на столы и находившихся под воздействием стимуляторов, Beatles в конце своего выступления выглядели такими же свежими и энергичными, как и в его начале, в семь часов вечера. Теперь их ничто не могло удержать, хотя, как вспоминал Джордж, «к утру головы у нас гудели от грохота». Маккартни мог отложить гитару в сторону и обратиться к танцующим с призывом хлопать в такт басовому барабану Пита.
