Джордж Гершвин: Путь к славе - [96]

Сначала сам Шиллингер, а после его смерти — Общество Шиллингера, выступили с притязаниями на то, что его метод оказал исключительное влияние на Гершвина. В предисловии к одной из своих книг, "Калейдофон" (Kaleidophone, 1940), Шилл ингер писал:

Когда ныне покойный Гершвин познакомился со мной, он был в творческом тупике. Он чувствовал, что его ресурсы, но не способности, были полностью истощены… В день нашей первой встречи Гершвин сказал: "Моя проблема вот в чем. Я написал примерно семьсот песен. Я больше не способен написать ни одной, я повторяю самого себя. Можете вы мне помочь?" Я ответил утвердительно, и день спустя Гершвин, подобно Алисе, оказался в Стране Чудес. Позднее он познакомился с материалом этой книги на практике, проиграв все упражнения, содержащиеся в ней. "Теперь мне не нужно сочинять музыку — она вся здесь", — заметил он.

Леонард Либлинг, редактор "Музыкального курьера", по-видимому, поверил Шиллингеру на слово. В ноябрьском выпуске своего журнала за 1940 год он писал: "После того как Гершвин написал более семисот песен, он почувствовал, что больше не способен сочинять музыку и обратился за советом и помощью к Шиллингеру. Очевидно, помощь оказалась полезной, так как он был учеником теоретика в течение четырех с половиной лет".

Ни один из близких друзей и соратников Гершвина, бывших рядом с композитором как в 1932 году, так и позже, и имеющих все основания утверждать, что они были в курсе всех его творческих проблем, так как Джордж никогда не делал тайны из того, как он работает, не может вспомнить ни одного случая или высказывания, доказывающих правоту утверждения Шиллингера, что в 1932 году Гершвин был в "творческом тупике". Я также не могу вспомнить ничего подобного. В тот год я часто виделся с Гершвином. Его проблема заключалась в том, чтобы приучить свое творческое воображение к дисциплине и самоконтролю, так как стоило ему сесть за рояль, как неиссякаемый поток музыкальных идей, бесконечно разнообразных по стилю и настроению, буквально затапливал аудиторию. Никто из близко знавших Гершвина никогда бы не додумался до того, чтобы говорить о творческом бессилии или усталости. Он был поистине неисчерпаемым источником музыкальных идей, изобретений и энтузиазма.

Шиллингер и его последователи утверждают, что все созданное Гершвином после 1932 года, прежде всего "Порги и Бесс", было написано по методу Шиллингера. Сам Шиллингер настаивал на этом в своем письме ко мне, датированном 20 октября 1942 года: ""Порги и Бесс" писалась при моем непосредственном участии в качестве консультанта; ее сочинение заняло полтора года. В течение всего этого времени я занимался с Гершвином три раза в неделю (что составило в сумме четыре с половиной часа в неделю)".

На самом деле все обстояло несколько иначе. Гершвин ухватился за метод Шиллингера с восторгом развитого не по годам ребенка, которому подарили игрушечную электрическую железную дорогу. Он был большим любителем всяческих игр, и метод Шиллингера тоже стал для него чем-то вроде занимательной игры. Его очень увлекла идея сочинения музыки при помощи математически выверенной формулы, и он пришел в неописуемый восторг, поняв, что метод Шиллингера дает некоторый практический результат. Интеллектуальные усилия, требуемые для овладения методом Шиллингера, стимулировали его острый и пытливый ум. Какое-то время он не мог говорить ни о чем, кроме Шиллингера и его теории. Он чувствовал себя человеком, открывающим новые миры.

Вне всякого сомнения, уроки и упражнения по методу Шиллингера давали пищу его уму и воображению и в определенной мере благотворно повлияли на технику композиции. Верно и то, что он иногда использовал метод Шиллингера для сочинения некоторых своих произведений. Примером могут служить гаммообразные пассажи (используемые в качестве тематического материала) в "Кубинской увертюре", в "Вариациях на тему песни "Я ощущаю ритм"", в некоторых хоровых сценах и в сцене бури из оперы "Порги и Бесс". Занимаясь оркестровкой оперы, Гершвин обратился за помощью к Шиллингеру, чей совет оказался полезным композитору.

И все же Гершвину пришлось убедиться в том, что, хотя формулы Шиллингера расширили его технические возможности, они не могли заменить вдохновения. Произведения Гершвина, написанные после 1932 года, создавались в соответствии с, так сказать, более традиционной методикой. Айра Гершвин настойчиво подчеркивает этот момент в письме для журнала "Ньюсуик" (23 октября 1946 года), написанном как ответ на статью Шиллингера, в которой тот заявляет, что успехом своих произведений вообще и в особенности оперы "Порги и Бесс" Гершвин обязан прежде всего его методу. "(Если автор статьи намека ет на то, что художественная ценность и успех оперы "Порги и Бесс" объясняются тем, что Джордж проштудировал с Шиллингером такие его работы, как, скажем, "Ритмические группы, возникающие в резуль тате интерференции нескольких синхронизированных периодичесностей" (Rhythmic Groups Resulting from the Interference of Several Synchronized Periodicities), то oh просто недостаточно компетентен. Уроки, подобные вышеупомянутому, несомненно, расширяют музыкальные горизонты, но они не могут сами по себе дать жизнь такой опере, как "Порги и Бесс"".