Джордж Гершвин: Путь к славе - [25]

Глава V ГОДЫ МУЗЫКАЛЬНОГО УЧЕНИЧЕСТВА

Проработав у Ремика более двух лет, Гершвин понял, что жизнью в Тин-Пэн-Элли он сыт по горло. Тесная комнатка, отведенная ему в издательстве, в которой он часами не вылезал из-за фортепиано, стала ему окончательно мала: она сковывала его интересы и устремления. Теперь, когда одна из его песен прозвучала в Бродвейском ревю, он все чаще стал задумываться о том, чтобы написать для театра. Джордж хорошо понимал, что работа в театре может дать молодому композитору более широкие возможности для развития его таланта, чем рутина музыкальных издательств Тин-Пэн-Элли. И так же как раньше он искал пути попасть в Тин-Пэн-Элли, где он мог бы постигать премудрости песенной "науки", так теперь он жаждал попасть на Бродвей — этот "университет", который открыл бы перед ним дорогу к карьере композитора и способствовал формированию собственного стиля.

17 марта 1917 года он объявил Моузу Гамблу, что больше не хочет работать у Ремика, и стал искать другую работу. Один из его друзей, негритянский аранжировщик Уилл Водери, подыскал ему место аккомпаниатора в Городском театре Фокса на 14-й улице с жалованием в 25 долларов в неделю. Репертуар Городского театра составляли всевозможные эстрадные шоу, которые шли там ежедневно одно за другим. Во время одного, так называемого вечернего перерыва оркестранты отправились ужинать, и представление продолжалось в сопровождении фортепиано. Новая работа Гершвина, которую до него выполнял Чико Маркс, в этом и заключалась. Вначале все шло хорошо, тем более, что некоторые песни, звучавшие в шоу, были ему хорошо знакомы, так как пришли от Ремика. И вдруг в середине представления зазвучала совсем новая, незнакомая песня, которую он должен был сыграть прямо с листа. Пропустив несколько фраз, он начал спешить. Внезапно он обнаружил, что играет одно, а певец исполняет совсем другое. Актер пытался сделать вид, что ничего не произошло, и как-то поправить положение: с кислой миной он отпускал в сторону пианиста недовольные замечания по поводу его музыкальных способностей, громко хохотал, стараясь вызвать ответную реакцию и актеров и зрителей. От стыда и унижения Гершвин готов был сквозь землю провалиться и больше не мог сыграть ни одной ноты. Представление продолжалось без музыки. Гершвин выскочил из-за фортепиано и, на ходу бросив кассиру, что больше у них не работает, поспешил скрыться, даже не взяв свое дневное жалованье. "Этот случай надолго оставил в моей душе неприятный осадок", — вспоминал он.

Следующая работа впервые тесно свела его с Джеромом Керном. В это время Керн и Виктор Херберт совместно работали над музыкой к новому шоу "Мисс 1917" (Miss 1917) по сценарию П. Дж. Вудхауса и Гая Болтона, который ставили Зигфелд и Диллингем. За 35 долларов в неделю Гершвин должен был аккомпанировать во время репетиций, работать с хором, ансамблем и солистами. В перерывах он развлекал актеров и остальных членов труппы своими импровизациями. Его игра произвела на всех огромное впечатление. А директор труппы Гарри Аскин, услышав, как Гершвин играет, настолько уверовал в его талант, что вскоре привлек к нему внимание издательства Макса Дрейфуса — крупнейшего в Тин-Пэн-Элли. Спустя три года Джордж Уайт, один из танцоров, участвовавших тогда в шоу, подыскивая композитора для своего нового мюзикла "Сплетни", вспомнил о великолепном музыкальном даровании Гершвина.

Но самое большое впечатление Гершвин произвел на Джерома Керна, который тогда узнал о его необыкновенном таланте импровизатора и аранжировщика. Керн впервые услышал Гершвина во время одного из импровизированных концертов после репетиции и был настолько потрясен, что на следующий день привел с собой на репетицию свою жену Эву, чтобы она тоже могла послушать "этого молодого человека, который, несомненно, достигнет больших успехов". В начале 1918 года, когда репетиции "Мисс 1917" закончились, Керн устроил Гершвина аккомпаниатором на репетиции своего нового мюзикла "Спи, мой малыш" (Rock-a-bye Baby). Их совместная работа и тесное общение в Нью-Йорке и во время пробных прогонов спектаклей в загородных театрах положили начало крепкой искренней дружбе. Керн заверил Гершвина в том, что если тот задумает написать для Бродвея мюзикл, он будет всегда рад помочь ему советом, делом, своим влиянием и авторитетом в музыкальных кругах.

Но вернемся к "Мисс 1917". В создании этого шоу принимал участие "весь цвет" музыкального театрального мира: кроме Зигфелда, Диллингема, Керна, Херберта, Вудхауса, Болтона и Нэда Уэйберна, — каждый из которых был известной фигурой на Бродвее, — над ним работали художник-постановщик Джозеф Эрбан и хореограф Адольф Бом. В шоу были заняты такие "звезды", как Вивьен Сигал, Вэн и Шенк, Лилиан Тэшмен, Лью Филдз, Айрин Касл, Энн Пеннингтон, Джордж Уайт, Марион Дейвис и Пегги Хопкинс. Но, как это ни парадоксально, несмотря на такой блестящий ансамбль, шоу "Мисс 1917" потерпело провал, продержавшись на сцене чуть больше месяца.

По воскресеньям ведущие актеры, занятые в "Мисс 1917", принимали участие в вечерних концертах в театре Сенчури. На одном из таких концертов, 18 ноября 1917 года, Вивьен Сигал исполнила две песни Гершвина: "Ты, только ты" (You — оо Just You) и "В поцелуе есть нечто большее, чем просто "целую" (There’s More to the Kiss than the X–X-X).