Джонни Бахман возвращается домой - [40]

Ешке весело ответил:

— Еще бы! Этот твой Джонни довольно смышленый парень. Такой станет, пожалуй, когда-нибудь министром.

— Но сейчас я хочу увести твоего будущего министра. Скоро начнется обход. Да и дядя Коля ждет его на кухне.

Джонни сразу же повернулся к выходу.

— Приходи еще, сынок! — крикнул вслед ему Ешке.

— Хорошо, товарищ Ешке!

На раненого напал новый приступ кашля, но Джонни уже вышел из палатки.

24

Неприветливая тетя Даша.

Обнадеживающие известия.

Что нужно Ганке в Хеннингсдорфе?

Почему прячется Петя?

Дядя Коля снова поручил Джонни чистить картошку. Мальчик удивлялся: то каша без картошки, то капустный суп с картофелем. Он сразу же принялся за работу. Если он быстро все сделает, то часа через три снова сможет пойти к Эрнсту Ешке. Джонни чувствовал симпатию к этому человеку, который оказался таким добрым и откровенным.

В радостном настроении Джонни огляделся вокруг. Жаль, что не с кем было поговорить о новом знакомом. Если бы Петя был здесь? Где это только прячет его Ганка?

Джонни осмотрел фургоны, стоявшие на опушке низкорослого молодого леса, лошадей и ряды палаток. Наконец его взгляд остановился на хорошо замаскированных автомашинах с кузовами-коробками. Может быть, в этих машинах тоже стоят койки и в одной из них — Петя? Но такая машина не место, где можно по-настоящему спрятаться!

Перед палатками снова стало оживленно. Кар и утром, сейчас через определенные промежутки времени начали прибывать автомашины с ранеными. Однако не так много, как утром, отметил про себя Джонни.

В одной из последних машин приехала тетя Даша. На голове у нее была стальная каска, в руках она держала автомат и санитарную сумку. Ватник, который она надела на этот раз поверх гимнастерки, был грязным и изодранным. Она казалась какой-то тихой и еще более сдержанной. Санитаркам она велела следить за порядком, а сама тяжелыми шагами направилась к своей палатке. Ее широкоскулое, усыпанное мелкими морщинками лицо было в капельках пота.

— Добрый день, тетя Даша, — робко поздоровался с ней Джонни, ожидая от нее дружеского, приветливого взгляда.

Но санитарка даже не взглянула на него. Ее сумка, обычно туго набитая перевязочным материалом и медикаментами, болталась почти пустая, ударяясь при каждом шаге о бедро. Она будто засыпала на ходу.

Дядя Коля заторопился. Таким Джонни его еще ни разу не видел. Он понес в палатку тети Даши эмалированный тазик и большой алюминиевый чайник, из которого поднимался горячий пар. Затем подал ей плоскую деревянную коробку, в которой лежали большой кусок ядрового мыла и чистое, хорошо выглаженное полотенце.

Тетя Даша повесила свою каску на обломанный сучок, а автомат прислонила к колесу кухонной повозки, потом медленно сняла свой изодранный ватник. Старый повар, голова которого виднелась над брезентом, поднял вверх алюминиевый чайник и стал выливать из него воду тонкой струей. Из-за брезента слышалось фырканье и всплески воды.

Тетя Даша мылась так долго и основательно, что дяде Коле пришлось несколько раз ходить на кухню за горячей водой.

«Будут ли теперь руки у нее белыми?» — мысленно спрашивал себя Джонни.

Когда санитарка вышла из-за брезента, на ней была чистая, выглаженная гимнастерка. Темные волосы с седыми прядями влажно блестели. Она их тщательно расчесала и завязала на затылке в тугой узел. Ее руки, темно-коричневые, как и прежде, контрастировали со светлым лицом.

Тетя Даша прошла к кухонному столу, на котором повар тем временем приготовил для нее что-то поесть. Нехотя, как показалось Джонни, она ковырнула вилкой в консервной банке, без удовольствия стала жевать кусок хлеба, как будто это был кусок жесткой несъедобной резины.

Когда бачок был наконец заполнен очищенной картошкой, Джонни радостно крикнул:

— Дядя Коля, я готов!

Повар вопросительно посмотрел в его сторону.

— Можно мне снова ненадолго уйти? — Пока тетя Даша была поблизости, мальчуган чувствовал себя несколько стесненно.

Старый солдат бросил быстрый взгляд на бачок и согласно кивнул.

— Если я снова понадоблюсь, — Джонни показал на палатки, — то я у товарища Ешке.

Тут санитарка на момент обернулась и с раздражением бросила через плечо:

— Да, да!

В палатке раненых за это время ничего не изменилось. Они тихо лежали, закрыв глаза. Один Эрнст Ешке полусидел на своей койке. В руках он держал газету.

— Я не помешаю? — тихо спросил Джонни, осторожно войдя в палатку.

Ешке, который сейчас был в очках, повернул к нему большую голову и спросил:

— Тебе скучно, наверное?

— Немножко, — пробормотал Джонни и с легкой неприязнью подумал о тете Даше. У него было такое чувство, будто его прогнали. — Я немного поработал на кухне. Потом меня отослали. Видимо, дядя Коля хочет сегодня готовить обед без меня, вместе с тетей Дашей. Я бы мог еще почистить лошадей, но это можно сделать и после обеда.

— Ну тогда посиди немного около меня, — предложил Ешке и с трудом подвинулся немного в сторону. — Но несколько минут меня не трогай, пока я не закончу читать газету.

Джонни сел на край койки, свесил ноги и стал смотреть, как Ешке читает газету, напечатанную на незнакомом для Джонни языке. Из левого угла палатки доносилось легкое похрапывание. Там спал молодой солдат, раненный в ногу.