Джонни Бахман возвращается домой - [18]

В нескольких метрах перед ним лежали на земле двое мужчин и негромко разговаривали.

— Спорим, что сегодня пойдет дождь, — произнес знакомый голос. Джонни узнал молодого шарфюрера.

— А мы с тобой торчим под открытым небом, как лесники, — недовольно пробормотал обершарфюрер. Между ними лежал раскрытый рюкзак Густава. Знакомая длинная плоская бутылка с яркой французской этикеткой, уже пустая, была небрежно отброшена в сторону.

Тихо и осторожно мальчик отполз назад. В стороне он обследовал еще два места, но и там нельзя было пробраться незамеченным. Джонни забеспокоился еще больше.

Вдруг он услышал голоса. Сквозь ветки ему удалось разглядеть большую группу эсэсовцев, выстраивающихся полукругом. А со всех сторон подходили еще и еще. Шарфюрер и обершарфюрер тоже встали в строй. Перед группой стоял высокий, необычайно худой военный, отличавшийся от других тем, что на голове у него была не каска, а серая помятая фуражка. Под серебряным орлом на ней поблескивала кокарда в форме мертвой головы, а на груди висел полевой бинокль.

— Итак, беспрепятственно пропускать большие колонны, — обратился офицер к эсэсовцам. Он говорил немного в нос и негромко, но тоном, не терпящим никаких возражений. — Пропускать отдельные машины, не везущие важных грузов. Разные колымаги, к примеру. — Он коротко засмеялся. — Штабные машины, грузовики… останавливать! Открывать по ним огонь. В случае необходимости даже из панцерфаустов, но только по моему приказу!

Джонни хотел было незаметно удалиться, но наступил на сухую ветку, которая громко хрустнула у него под ногами.

Офицер обернулся. Все уставились на мальчика.

— Это еще что за негодяй?

— Пришел к нам сегодня утром, гауптштурмфюрер, — объяснил оберштурмфюрер.

— Подойди сюда! — крикнул эсэсовец.

Джонни боязливо взглянул на лицо с выпуклыми глазами и необыкновенно длинным плоским носом. Маленький острый подбородок офицера с торчащей на нем щетиной внушал мальчику страх.

— Ну, иди же! Что ты здесь ищешь?

Джонни осторожно приблизился.

— Он был не один, гауптштурмфюрер. С ним был один солдат, дезертир.

— Вы уже распорядились?

— Нет еще, — ответил обершарфюрер.

— Идиоты!

— Мы думали… — попытался оправдаться эсэсовец.

Резким взмахом руки офицер прервал его:

— Где этот второй?

— В бункере.

Не проявляя к мальчику больше никакого интереса, офицер поспешно покинул собравшихся. Он быстро удалялся на длинных ногах, покачиваясь, как на ходулях. Его сопровождал обершарфюрер. Джонни побежал за ними.

Увидев приближавшихся офицеров, Грилле вскочил и застыл по стойке «смирно». Он уже было открыл рот, чтобы доложить, но не успел произнести ни слова.

— Еще один сопляк! — выругался гауптштурмфюрер. — Где вы их набрали?

— Он пришел сегодня рано утром. Но с ним все в порядке. Говорит, что подбил русский танк. Он охраняет пленных.

Офицер, настроенный уже более миролюбиво, приказал Грилле:

— Освободи-ка место, чтобы господин мог выйти к нам.

— Кому это я вдруг понадобился? — послышался голос Густава из бункера.

— Эй ты, выходи! — картаво приказал гауптштурмфюрер. Он стоял перед входом в бункер, широко расставив ноги, на шее у него раскачивался бинокль.

Скользя по песку, Густав пытался выбраться наружу. Его лицо покраснело, в глазах появилась неуверенность. Выбравшись из бункера, он вызывающе и без малейшего страха взглянул на офицера.

— Живо, живо!

Густав лениво потянулся и зевнул:

— Иди ты к черту!

У офицера от бешенства затрясся подбородок. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом ударил солдата сапогом в лицо.

Густав пошатнулся и упал, ударившись спиной о деревянную обшивку бункера. Он с трудом встал на ноги. Его правая бровь была разбита и кровоточила.

— Ну вот, теперь ты похож на одноглазую лягушку, — усмехнулся офицер. Несколько эсэсовцев сзади хмыкнули. Кое-кто из них даже засмеялся.

— Ты знаешь, что тебя ждет?

— Нетрудно догадаться, — пробормотал солдат, вытирая руками лицо. — Повсюду стоят ваши виселицы.

— Ты неплохо информирован.

— Вы ответите за все совершенные вами убийства…

— О-о! — весело произнес гауптштурмфюрер и улыбнулся.

— Вы слышали, ребята? На этот раз мы поймали странную птичку. Кажется, он пастор. — Он снова повернулся к солдату: — Ты, быть может, и в самом деле священник?

Густав промолчал.

— Отвечай же, у нас мало времени.

— Охотно верю, — отозвался солдат, дерзко глядя на эсэсовца. — У вас в самом деле не так много времени, конец ваш совсем близок.

— Ты, как я вижу, о нас не слишком хорошего мнения, священничек. — Офицер неодобрительно покачал головой. — Ты, разумеется, не хочешь, чтобы мы проиграли эту войну?

— Наоборот, — ответил твердо Густав. — Я хочу этого. Вы не можете победить, и не победите. Русские разобьют вас в пух и прах. Должна же наконец восторжествовать справедливость!

— Браво! — Офицер сделал вид, что аплодирует. — Браво! Он заслуживает нашего одобрения, а ребята? — Он окинул взглядом окружающих и позвал: — Шарфюрер!

Молодой эсэсовец, лицо которого покрыли красные пятна, поспешно выступил вперед.

— Шарфюрер, покажите-ка этому милому проповеднику, что значит наше одобрение!

— Разрешите мне, — вмешался обершарфюрер, до сих пор безучастно стоявший поодаль. Он снял с плеча автомат и медленно направился к Густаву.