Джонни-ангел - [14]

— А как Бобби?

— Бобби беспокоит меня, пожалуй, больше всего. Он почти не плачет — только целыми днями лежит на кровати в своей комнате и смотрит в потолок. И молчит, как всегда, молчит. Мне кажется, он еще больше замкнулся в себе, и я боюсь, как бы это не причинило ему вреда, ведь даже взрослым становится легче, если они могут поделиться своим горем с другими или просто выплакаться. Что уж говорить о ребенке!.. Кроме того, он почти не ест. Каждый раз, когда мы садимся за стол, мне приходится долго уговаривать его, а порой просто относить в кухню на руках. Джим считает, что я не должна его баловать, но я просто не могу по-другому. Ведь… — Тут Элис снова разрыдалась и не смогла продолжать. Она хотела рассказать Памеле, с которой после смерти Джонни они стали особенно близки, как тяжело им всем живется и как общая беда, вместо того чтобы сплотить семью, разъединяет их все больше, но ей не хватало слов. Хорошо еще, что у нее была Памела, с которой в последнее время Элис разговаривала чуть не каждый день. Это была ее единственная отдушина.

— Ведь Бобби и Шарли — это все, что у меня есть, — добавила она, с трудом взяв себя в руки. — Джим почти не бывает дома, а когда приходит, он… ну, ты знаешь. В последнее время он стал пить еще больше. Я думаю, для него это своего рода наркоз — он пьет, чтобы ничего не чувствовать. Несколько раз я пыталась с ним поговорить, сказать, что это не выход, но он не хочет ничего слушать. И о Джонни он тоже не хочет разговаривать. Только однажды он сказал, что я должна освободить его комнату, а вещи — раздать. И знаешь, в чем-то Джим, наверное, прав, но я пока не могу себя заставить… А может, и никогда не смогу. Иногда я захожу туда и просто сижу, вдыхаю запах его вещей. Порой мне даже начинает казаться, что, если буду сидеть и ждать достаточно долго, он вернется. Я даже не стала менять простыни на его кровати!.. — Элис неловко усмехнулась. — Я знаю, это звучит странно, но…

— Ничего странного тут нет, и я тебя отлично понимаю, — ответила Памела. И она действительно понимала Элис очень хорошо, сравнительно недавно пройдя через что-то подобное. — Я хранила одежду Майка больше года, а с некоторыми его любимыми рубашками я до сих пор не в силах расстаться, — добавила она.

— Наверное, я была просто не готова, — сказала Элис несчастным голосом. — Мне и в голову не приходило, что Джонни… что его вдруг не станет. Я знала, что подобные вещи я случаются, но не верила, что это может произойти с ним… с нами.

Памела понимающе кивнула. Когда умер Майк, она чувствовала себя точно так же. Смерть мужа застигла ее врасплох — ничего подобного она не ожидала. А Элис было еще труднее. В конце концов, Майк все же был зрелым мужчиной, а Джонни не исполнилось и восемнадцати. Кроме того, он был совершенно здоровым, жизнерадостным, всеми любимым молодым человеком, и ожидать, что такой человек может вдруг умереть, не мог никто. Это была настоящая трагедия, чтобы убедиться в этом, Памеле было достаточно взглянуть на свою дочь. Гибель Джонни нанесла Бекки глубокую душевную травму, и ее матери оставалось только надеяться, что со временем она сможет более или менее прийти в себя.

Да, смерть Джонни оставила глубокий след в сердцах многих людей. И удивляться этому не приходилось: чем лучше и достойнее человек, тем больше людей вспоминают его и скорбят, некоторые люди даже говорили Элис, что со временем она может возненавидеть своего старшего сына за то, что он своей смертью причинил родным и близким столько боли. Элис знала, что так порой действительно случается, но не могла поверить, что и с ней произойдет что-то подобное. Конечно, им всем было очень, очень тяжело, но ей и в голову не приходило хоть когда-нибудь обвинить в своих страданиях сына. «Покойся с миром!» — эта ритуальная формула, которую она никогда толком не понимала, теперь обрела для Элис глубокий смысл.

Петерсоны давно собирались провести конец июля на Озере, но теперь об этом не могло быть и речи, и они остались дома. Наступил август, но Элис по-прежнему не могла прийти в себя, спала она очень плохо. К счастью, Джим стал меньше пить: он больше не притрагивался к джину, но вернулся к своей старой привычке усаживаться по вечерам перед телевизором с «шестизарядной» упаковкой пива. Шарлотта снова начала регулярно тренироваться и даже участвовала в нескольких бейсбольных матчах. Элис несколько раз просила Джима сходить и посмотреть на игру дочери, чтобы как-то поддержать ее после всего что случилось, но Джим отвечал, что у него нет на это времени. Бобби по-прежнему почти все время проводил у себя в комнате, лежа на кровати или сидя у окна и глядя на улицу. Элис пускалась на всевозможные уловки, стараясь выманить его из дома и как-то развлечь, но стоило ей отвернуться или ответить на телефонный звонок, как мальчик снова прокрадывался в свою комнату наверху. По ночам дом Петерсонов и вовсе напоминал гробницу, в которой нет ни одного живого человека, да и днем члены семьи держались сами по себе, обособленно. Элис билась как рыба об лед, стараясь что-то изменить, но все ее усилия не приносили пользы, и она готова была опустить руки. Все чаще и чаще Элис уходила в комнату старшего сына и подолгу сидела там, ни о чем не думая и чувствуя, как сердце ее обливается кровью.