Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ - [48]

Билл вернулся со словами «Коней нет». Весьма красноречиво, сказал бы я. Бонс горестно добавил, что трактиров поблизости тоже не встретилось. Поэтому мы пошли куда глаза глядят, пока не набрели на ферму. Билл взял лошадей, и мы поскакали в город, где и поселились в трактире под вывеской «У старухи Мэри», что в конце улицы — через дорогу и за угол — от твоего драгоценного парламента.

Старуха Мэри, беззубая карга, усадила нас за стол. Она подала баранину, пирог и эль, много эля. Мы набили животы, так что чуть не лопались. Я бы умер прямо там, не сходя с места — не за Англию, не за короля, а за мясной пирог.

Затем хозяйка проводила нас в комнаты, а Бонс схватил бутылку ржаного виски и устроился прямо за прилавком. Мы сразу же отправились спать. Я так давно не был на суше, что с непривычки еле уснул на соломенном тюфяке, однако утром поднялся раньше всех. Потом встали Эдвард и капитан. Мы с Эдвардом сошли по лестнице полностью одетыми — нарочно проснулись пораньше, чтобы обсудить Библию, которую Эдвард прятал за пазухой. Черный Джон спустился в ночном халате, колпаке и шлепанцах. Последним появился Билл — в чем мать родила. Капитан заманил его в комнату, словно ручного зверя, и уговорил одеться. Во время подъема его самого посетила мысль сменить костюм.

Бонса мы нашли там, где оставили. Он храпел за прилавком в окружении пустых бутылок, которые выстроились вокруг него кольцом языческих истуканов.

Старуха Мэри, редкое страшилище, прошествовала вниз по лестнице.

— Ну и глотка, — произнесла она, глядя на Бонса. Капитан отсыпал ей пригоршню гиней, которую та мигом припрятала. — Погодите-ка, — спохватилась она и засеменила обратно, подбирая юбки. — Я переоденусь. Когда принимаешь господ, у которых водятся гинеи, нужно выглядеть прилично.

Мы все еще ждали, когда Билл соизволит к нам присоединиться. Он как раз вышел из комнаты, когда старуха Мэри поднималась по лестнице. На площадке они разминулись, и трактирщица, предвидя щедрый куш, пожелала Биллу доброго утра. Билл ответил в свойственной ему манере — рыком. Старуха вздрогнула и отскочила к стене, а Билл протопал мимо нее. Она метнулась к себе в комнату, но перед тем, как скрыться в дверях, оглянулась — видно, убедиться, что Билл не завяз башмаками в ступеньках.

Билл потоптался по комнате, ловя носом ветер с моря и мотая башкой взад-вперед. Капитан, бьюсь об заклад, нарочно вытащил его на берег и раздразнил, как кабана, чтобы тот окончательно рассвирепел. Билл раззявил рот и издал утробный вой. Возможно, он просто хотел зевнуть — должно быть, не выспался в новой клетке.

Старуха Мэри выглянула из-за перил и спросила, не случилось ли чего. Капитан заверил ее, что это Бонс стонет с похмелья.

— От портвейна он всегда тихий, как овечка, а от виски — буйный. Отныне только портвейн, если что осталось, мэм.

Эдвард склонился над Бонсом.

— Виски точно не осталось, — заметил он.

— Ну и ну, — протянул капитан. — Глядите-ка, заговорил.

Эдвард оглянулся на меня.

— Ему больше незачем тебя озвучивать, — сказал Черный Джон Эдварду. — Ты такой же пират, как и все. Можешь думать своим умом. Не оглядывайся на Сильвера; говори, что хотел сказать. Выкладывай, что у тебя на уме.

— Шляпа с пером, — произнес Эдвард и на этом замолчал. Ответил он честно — все благородное воспитание, будь оно неладно.

Капитан странно покосился на него, а затем на меня, словно я его создал. Мы с Эдвардом и впрямь шутки ради изображали бродячего кукольника с марионеткой — я привязывал к его рукам веревки и дергал за них, а Эдвард приплясывал и в нужных местах открывал рот. Моим голосом он пересказывал целые эпопеи. Когда же на следующий день его просили повторить хотя бы часть, он утверждал, будто ничего не помнит.

Черный Джон, видно, решил, что Эдвард будет ему в ноги кланяться за шанс побывать в Лондоне. Эдвард был и впрямь рад, но не мог этого выразить. Слова всегда ему туго давались. Он обычно молчал, кроме тех минут, когда был со мной. Да и тогда мы говорили большей частью о шифрах.

— Нашему брату на суше несладко, — сказал ему капитан. — Если пират привык спать под качку, на камне да глине ему не спится. — Затем он продолжил, притопывая по выщербленным доскам: — А мне вот все нипочем. Я готов веселиться. Готов гулять. Готов кутить. Здесь мне нет равных.

— Только пока мы все топчем камень да глину, — отозвался я. Эдвард мог смолчать, в отличие от меня. Разве не я тогда поддел морского пса у Пила в таверне? Будь Пил рядом в этот раз, он, ни слова не говоря, собрал бы пустые бутылки и шмыгнул к себе в камбуз под каким-нибудь выдуманным предлогом.

— Дерзишь, как всегда, — отозвался капитан. — Таков уж наш мистер Сильвер, джентльмены. Впрочем, на сей раз он зарвался. Надо было оставить его среди сухопутных крыс. Пусть бы дальше таскал цыплят и побирался на паперти.

Черный Джон отчаянно силился меня разозлить. Когда предстоит битва, важно все выверить, подготовить место — чтобы враг ни в чем не получил преимущества. На убийство времени хватит всегда. Тут как в игре: поспешишь — испортишь все удовольствие. Знаешь, почему я всегда выигрывал в кости? Потому что умел выждать нужный момент и сделать ставку. Оценить шанс на победу. Обратить случай в свою пользу.