Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки - [53]
По его изрезанным морщинами щекам катились слезы.
А Джек в это время ужинал. К ним с Джеки пришли друзья. С шампанским.
Впрочем, до конца трапезы оно осталось неоткрытым — все ждали вестей из Аппалачей.
Не дождались. Пошли в кино. А вернувшись, нашли записку: «Позвоните в Чарльстон».
Ответил Бобби. И едва кончился разговор — бахнула пробка. Джек хлебнул шампанского, позвонил отцу и умчался на аэродром. В самолете он попросил любимого томатного супа.
Утром он был в Чарльстоне. За стандартными словами вроде: «Западная Вирджиния — оплот демократии»; «Классная работа, ребята! Вперед, на Мэриленд!»; «Спасибо, что зашли, Хюберт»; «Надеюсь, мы покончили с проблемой религии», — сияло и искрилось торжество.
Западная Вирджиния стала ключом к кампании. Джек доказал всем и все. Сторонникам — что их ставка сделана верно. Противникам — что рассчитывать на то, что он сойдет с дистанции, не стоит. Неопределившимся — а их мнение было самым важным, — что пора принять сторону. И при этом — не ошибиться. Ведь у Кеннеди есть не только талант. Не только деньги. Не только организация. Но и тот стержень, что заставляет держать спину прямо. И если за него голосовали протестанты Западной Вирджинии, то почему бы вам не последовать их примеру?
Ведь Кеннеди умеет побеждать.
Остальные штаты он взял с легкостью.
Но его победы на праймериз не стали, как ожидалось, первополосными шапками в СМИ. Помешал американский пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс. Советская ПВО сбила его самолет-разведчик над Свердловской областью 1 мая 1960 года. С этого дня тема Пауэрса, как и тема конфронтации с СССР, стали для прессы главными.
А большие люди задались непростым вопросом: ну хорошо, этот бравый Кеннеди справился с Хэмфри, но если дойдет до серьезных дел — справится ли он с Хрущевым?
Ответ знали двое: Джек и история.
Глава третья. Прорыв
Съезд — дело серьезное.
Хоть на нем и принимают не так много решений.
Причем решения, связанные с руководством партией, остаются как бы в тени главных: о предвыборной платформе и о кандидатах на пост вице-президента и главы государства.
С партийной платформой все было несложно. Среди ряда разделов имелось три главных, которые уже вскоре всерьез повлияют на политику страны.
Раздел «Оборона» включал намерение расширить военные возможности, «увеличить их объем и повысить качество в целях отражения агрессий». Указывалось, что десять лет назад недруги уважали силу и влияние Америки, но при Эйзенхауэре все изменилось: «Последние семь с половиной лет наша военная мощь постоянно снижалась в сравнении с мощью России, Китая и их союзников». «Платформа» ставила задачу реорганизовать и модернизировать вооруженные силы до того уровня, когда противник знает: атака на США грозит ему уничтожением.
Подчеркивалось, что «хрупкий баланс сил, основанный на взаимном страхе перед ядерной угрозой, не гарантирует мира. Мы должны вновь овладеть инициативой по всему фронту международной политики, направленной на создание условий для обеспечения мира. Постепенное глобальное разоружение высвободит ресурсы для новой атаки на нищету».
«Третьему миру» уделялось особое внимание, посвященная ему часть документа втрое превосходила часть, обсуждающую отношения со странами НАТО, и примерно вдвое — отношения с «коммунистическим миром». Меры по созданию в мире «адекватного образа США» составили отдельную главу.
Разделы, посвященные внутренней политике, включали задачи ускорения экономического роста, повышение эффективности государственного управления, установление гибкой налоговой политики. Обеспечение гражданам, способным и желающим работать, полной занятости провозглашалось главной задачей партии и ее будущей администрации.
Все это во многом составит политику администрации Кеннеди. Но для того чтобы это случилось, ему требовалось победить на выборах. А чтобы попасть на выборы, следовало преодолеть упорное и умелое сопротивление соперников на конвенте собственной партии.
11 июля Спортивная арена Лос-Анджелеса заполнилась делегатами.
Их удачно описал видный прозаик Норман Мейлер в эссе для Esquire «Супермен следует в супермаркет». И предстали они в нем отнюдь не «благороднейшими сынами и дочерями республики». То есть, «если бы, залетев на Землю, их увидел марсианин с хорошим вкусом, он бы, чего доброго, сразу улетел, уверенный, что угодил в самый безотрадный вертеп ада». Такие у них были лица. А ведь считалось, что это им, и никому иному, партия доверяла утвердить кандидата, которому предстояло, в случае успеха, занять высший из постов, какие есть в стране.
Им надлежало на несколько дней воплотить в себе народ США. Потрудиться — средь дыма сигар и потных лиц, шума толпы и грома оркестров найти свое место. Приветствия и речи кандидатов, и топот, и ропот, и шепот, и мат (американский) — все надо переорать, перехлопать и шляпой перемахать. Потрясти портретом кандидата и проголосовать как надо. Главное — верить, что от твоего голоса что-то зависит.
При этом, подметил Мейлер, казалось, что все это скопление, бурление и мельтешение — зря. Итог предрешен. И хоть будет названо много имен, победит «тот самый единственный парень», чье имя звенит в воздухе. Которого ждут и опасаются. Потому что, хотя его-то и ждут, чего от него жать — не знают.
