Дживз уходит на каникулы - [4]

«А маргарин! Ты вспомни, как у нас слюнки текли, когда он таскал домой — сумками! — деревенское масло. Кстати, Дживз», — спросил я, когда тот подошел убрать со стола, — «тебе не приходилось посещать школу на южном побережье Англии?»

— Нет, сэр, я обучался на дому.

— Ах, тогда тебе не понять. Мы тут с мистером Херрингом вспоминаем нашего бывшего учителя начальной школы, магистра вишь гуманитарных наук. Кстати, Киппер, тетушка Далия рассказала мне о нем кое-что новенькое, могущее отвратить от себя истинно интеллигентного человека. Ты помнишь его напыщенные речи в конце каждого учебного года? Так вот, оказывается, он читал их по шпаргалке. А без нее он был бы нем как рыба. Отвратительно, неправда ли, Дживз?

— Многие ораторы имеют подобный комплекс, сэр.

— Нельзя быть таким мягкотелым, Дживз, надо иметь твердые принципы. Впрочем, мы заговорили об Апджоне по причине того, что он снова появился в моей судьбе, вернее вот-вот появится. Он гостит в Бринкли, а я отправляюсь туда завтра. На этом настаивает тетушка Далия, я только что разговаривал с ней по телефону. Ты не соберешь мне кое-что из пожиток?

— Хорошо, сэр.

— Когда ты отправляешься в свою увеселительную поездку?

— Сэр, я предполагал, что это будет сегодняшним утренним поездом, но если вы хотите, я могу отложить это до завтра.

— Нет, что ты. Ты можешь ехать как собирался.

— Эй, в чем дело? — обратился я к Кипперу, как только дверь кухни закрылась за Дживзом: ибо мой друг прыскал от смеха. Довольно чревато прыскать от смеха, если твой рот набит гренками и мармеладом: но факт.

— Я подумал про Апджона.

Я был изумлен. Трудно было себе представить, что при мысли о Мэлверн Хаус один из его узников позволит себе веселиться.

— Я завидую тебе, Берти, — продолжал смеясь Киппер. — Тебя ждет интересное зрелище. Ты будешь сидеть за утренним столом с Апджоном и увидишь, как он откроет свежий номер нашего «Ревью» и начнет просматривать страницы литературной критики. Дело в том, что не так давно к нам в редакцию принесли его книжку, он там расхваливает нашу начальную школу. Он пишет, что это были годы, формирующие личность ребенка: и вообще наши самые счастливые годы.

— Вот те на!

— Он правда не предполагал, что книжка-то попадет на рецензию к одной из жертв счастливого детства в Мэлверн Хаус. Но есть еще одна заповедь, Берти, которую должен знать с юных лет каждый: лавровый венок может оказаться хорошей приправой для супа. Я разнес нашего Апджона в пух и прах! Одни только воспоминания о воскресных колбасках наполняли меня сатирическим гневом Ювенала.

— Кого?

— Да ты его не знаешь. Он нас постарше. Так вот, я был вдохновлен! Любая другая подобная книжка потянула бы у меня не больше чем на абзац, но здесь — шестьсот словвдохновенной прозы! И тебе посчастливится увидеть лицо Апджона, когда он будет их читать.

— Почему ты так уверен, что он прочитает рецензию?

— А он наш подписчик. Пару недель назад мы публиковали его письмо, в котором он распинается, какой у нас хороший журнал.

— А ты поставил там свою подпись?

— Нет. Наш шеф считает, что мы мелкие сошки и обойдемся без фамилий.

— И что, горячий матерьялец?

— Не то слово! Так что утром не своди с Апджона глаз, смотри за его реакцией. Я почти уверен, что краска стыда и угрызений совести зальет его лицо.

— Правда, есть одна закавыка: я не спускаюсь к завтраку, когда гощу в Бринкли. Но на этот раз мне придется ставить будильник.

— Будь добр. Того стоит, — заметил Киппер и вскоре отправился на службу зарабатывать свой мармелад насущный.

Через двадцать минут в комнату зашел Дживз, чтобы попрощаться. Это была трагическая минута, требующая с обоюдных сторон большого самообладания. Но мы оба мужественно сдержали свои рыдания: наконец, превозмогая боль расставания, Дживз направился к дверям. И тут я вдруг подумал: а не завалялась ли в его памяти какая информация о Уилберте Криме, том самом, о котором говорила тетушка Далия. Я был такого мнения о Дживзе: мне казалось, что он знает все и обо всех.

— Кстати, Дживз.

— Да, сэр?

— Я кое о чем хочу тебя спросить. Кажется, среди гостей в Бринкли находится некая миссис Хомер Крим, жена магнатишки из Америки, она там вместе со своим сыном Уилбертом, или просто Вилли, а вот Вилли плюс Крим мне будто о чем-то говорит. Мне почему-то кажется, что я наталкивался на это имя, бывая в Нью-Йорке, но в связи с чем — хоть убей не помню. У тебя не возникает никаких ассоциаций?

— Конечно же, сэр. Имя этого джентльмена частенько упоминается в скандальных газетах Нью-Йорка, в основном в разделах, которые ведет мистер Уолтер Уинчел. Чаще всего Уилберт фигурирует там как Вилли с Бродвея.

— Точно! Теперь я вспомнил! Его еще зовут плейбоем.

— Совершенно верно, сэр. За его дикие выходки.

— Точно, как же я сразу не вспомнил. Это тот самый тип, который любит произвести фурор в ночных клубах, впрочем, они ведь для этого и предназначены. Но зато еще он имеет обыкновение обналичивать огромные чеки в банке, сбивая с толку пистолетом и репликой «Это ограбление».

— И еще… Ах нет, к сожалению, сейчас не могу припомнить, сэр.

— Что именно?

— Еще какая-то мелочь, сэр, относительно того, что я слышал о мистере Криме. Если я вспомню, то обязательно вам сообщу.