Джинсовый костюм - [5]

— Вот из-за таких гадов, как этот толстомордый, ничего и не купишь в магазине, все из-под полы. Я такие туфли уже целый месяц ищу.

Авансу он тоже не очень обрадовался, долго мял в руках деньги, недовольно качал головой и сказал:

— Это какая же зарплата выйдет, если аванс такой? А из управления люди бегут из-за малых заработков, не хотят за мизер на объекте пахать. Я ведь тоже из-за этого увольняться собирался тогда.

— Ну, теперь-то, Серега, грех на зарплату будет жаловаться, со мной не пропадешь, — перебил Федор Николаевич, торопливо усаживая его в машину, чтобы не услышали их другие рабочие.

В городе с ремонтом тоже поторапливали, и они на время разделились: работу попроще Сафонов доверил Сергею, пусть поработает самостоятельно, может, настроение переменится, да и мастерство скорее приобретет. По утрам он по-прежнему подвозил его на работу, а вечером забирал домой.

Сергей за эти дни осунулся, похудел.

— Что, неважный харч у хозяев? — спросил однажды Федор Николаевич.

— Не идет мне в горло чужой, а проще сказать — ворованный, кусок. И о тебе, Федя, думаю. Пропадешь ты с этим жуликом, на кого ты свое мастерство тратишь? Твое бы умение к дворцам приложить, к настоящему делу, а ты в сауны да спальни душу вкладываешь. Хочешь, уволимся вместе и найдем такую организацию, где твоему мастерству рады будут?

В тот вечер они крепко поругались, а наутро Сергей, не дожидаясь Сафонова, трамваем поехал в контору. Был день получки, и в ведомости напротив своей фамилии и солидной суммы он размашисто, но четко написал, что дармовых денег получать не желает. А когда кассирша начала ругать за испорченную ведомость, Сергей отвечать не стал, а отправился к начальству. Заявление у него было заготовлено еще дома. Сергей писал, что отказывается от заработной платы, потому что и дня не проработал на объекте, и аванс в сумме ста двадцати рублей, полученный заранее, обещает вернуть управлению, как только прокуратура удовлетворит его иск к хозяевам, у которых он проработал месяц. Копию иска он тоже выложил на стол. Когда начальник, красный от гнева, увидел в правом углу листка размашистую подпись, то невольно побледнел.

Подпись городского прокурора была ему знакома и ничего хорошего не сулила.

Малеевка,

1982