Джими Хендрикс - [65]

И вот, когда мы с Оскаром после обычной баталии с погрузкой аппаратуры на самолёт, наспех урвав три часа на сон, прилетели в Лос—Анжелес, где должен состояться следующий концерт, снова в заведённом порядке, арендовав грузовики, вернулись с ними в аэропорт и, собрав все уцелевшие при погрузке и разгрузке инструменты, предъявили иск за разбитые номенклатурные ценности, нас приветствовал техник из Санн, который сказал, что новая аппаратура уже полностью установлена на сцене и он надеется, что мы не возражаем.

Пошатываясь от усталости, мы прошли в полутёмный зал, и вдруг увидели целую стену мерцающих усилителей, чопорных колонок, приготовившихся обрушить бешеный шквал звуков к неописуемой радости аудитории — о! мечта роуди! О да, мы не возражали!

Джими был счастлив и это сказалось на концерте. После штормовой музыки он смеялся и шутил в артистической, а мы в это время вместе с рабочими из Санн, чьи руки заметно тряслись, собирали и упаковывали аппаратуру на сцене.

Так как санновское оборудование было предоставлено нам до конца турне, Фендер был понижен в должности и поступил в пользование Soft Machine. В результате обе группы были счастливы: до сих пор они совместно пользовались одним комплектом Фендера, и если бы с усилителями что–нибудь случилось во время первой части концерта, где выступали софты (Soft Machine), Джими был бы поставлен в крайне неловкое положение.

В Филадельфии мы арендовали у фирмы U-Haul новый фордовский грузовик с автоматической коробкой передач. Скверное дело. Мы обещали, что вернём его дней через десять в Нью–Йорке, и мы говорили правду: график турне измениться не мог. Детройт, Торонто, Чикаго, Колумбус и снова Нью–Йорк.

…Ю-Хол получил назад свой грузовик, но только спустя шесть или семь недель, раскуроченный и скрежещущий как и мы, пробежавший бог знает сколько миль: дважды в Канаду, затем снова на Средний Запад, вверх–вниз по побережью Новой Англии, как волчок. Эти неприятные хлопоты произошли из–за того, что управленческий офис в Нью–Йорке заполнил добавочными концертами всё свободное время нашего турне, обосновав это тем, что слухи о Джими множились с каждым днём.

Для Джими это было волнующее время, но для двух роуди это было карабканьем в гору, склон которой всё круче и круче, а груз на плечах всё тяжелее и тяжелее. Как только перед нами оказывались обещанные два дня отдыха, как Джерри Стикеллз украдкой, пользуясь нашим беспокойным трёхчасовым сном, изменял маршрут.

Дух угнетала не физическая нагрузка: даже с недосыпом мы всё же хорошо питались, вылепляя себе бугры мускулатуры, чтобы справиться со всё увеличивающейся тяжестью аппаратуры, которой небольшие егозливые фирмы–производители завалили Джими по самую голову.

Нет, худшее было — дезориентация. Ночью просыпаешься и видишь перед собой дорогу, несущую тебя в следующий город на следующий концерт, а за плечами у тебя и предыдущая ночь в таком же стремительном броске, и ещё одна впереди и ещё… Останавливаешься в той же самой Холидей—Инн комнате, где ты останавливался за день до этого, правда тот город лежит за 300 миль от этого. Неплохо, а? Так было, если всё обстояло благополучно в дороге. Всё чудо турне Джими Хендрикса 1968 года заключалось не в том, что Джими донёс свою восхитительную музыку до каждого в Штатах и стал легендой в течение двух месяцев, а в том, что любой отдельно взятый концерт состоялся вообще.

В Чикаго мы вторглись в величавый отель Хилтон и из окон могли наблюдать ничтожность озера Мичиган, его сплошную ледово–серую поверхность, сливающуюся на горизонте с тяжёлым зимним небом.

Отопление в комнатах было такое удушающее, что спасаясь, мы открывали окна, свежий ветер, врываясь в наши комнаты, доносил до нас запахи и мороз канадской Арктики. Однажды мы услышали какое–то маниакальное хихиканье из комнат музыкантов: тройке Опытов нанесли визит Чикагские Гипсовые Литейщицы (Plaster Casters of Chicago). Эти трудолюбивые леди создавали коллекцию гипсовых пенисов известных рок–музыкантов, посещавших Чикаго. Они загоняли мужчину в угол, насильно возбуждали его (используя очень некрасивые методы) и оперативно делали слепок быстросхватывающимся гипсом. Одно из уж действительно подлинных новаторств американского искусства ХХ столетия!

Впоследствии Ноэл Реддинг с огромной радостью объявил, что его слепок не удался, так как он дошёл до изнеможения (от смеха) прежде, чем гипс схватился. (А у Джими долго не могли снять застывший гипс, потому что он не опадал.)

На следующее утро я пошёл в универсам, заменить расплющенный чемодан и обнаружил там Ноэла, производившего опустошение. У всей тройки была страсть к покупкам — кинокамеры, радиоприёмники, Hi—Fi проигрыватели и тому подобные новинки. Но Ноэл в этом отношении перещеголял всех. Когда я увидел его, он вёл серьёзную дискуссию с девушкой из косметического отдела об относительных достоинствах различных красителей для волос. Окончил он её покупкой чёрной как смоль краски и спустя два часа мы могли наблюдать его в ресторане Хилтона, куда он явился со смоляными бровями и усами.

Какая–то истерия охватила всех. Джими, Ноэл, Мич принялись окрашивать различные части своего тела остатками краски. Эта традиция привилась очень быстро и повсеместно оставляла двухцветный след на бровях, ресницах, бачках и усах. Когда группа в гастрольной поездке, такого рода мания начинается очень быстро и имеет тенденцию к обострению. Когда каждый день в пути, единственная реальность это тесно сбитая группа людей вокруг тебя. Всё постороннее — прохожие, персонал отелей и аэровокзалов, становятся чем–то вроде картонных силуэтов, не имеющих настоящей сущности.