Джими Хендрикс - [61]

«Знаешь, он был до крайности странен, он мог быть таким грубым и в то же время с ним я себя чувствовала защищённой. Но самая неприятная история случилась с нами, когда мы связались с этим комитетчиком из Чёрного Движения. Он пригласил Джими к себе домой, обещав угостить какой–то невероятной травой, естественно, Джими взял меня с собой. Что там было! Я представить не могла, что можно так ненавидеть белых. Когда мы вошли, все уставились на меня: какого чёрта она здесь делает? Джими тоже почувствовал напряжение, но всё же, из вежливости остался покурить, но потом, также вежливо поблагодарив их, мы поспешили убраться оттуда. «Уф! — сказал он, — ну и обстановочка», и мы оба с облегчением вздохнули, когда оказались на улице. Я была сильно напугана, но я знала, что Джими никогда бы не допустил, чтобы со мной произошло что–нибудь плохое.»

В конце нашей беседы, Кати рассказала мне о том последнем разе, когда она видела его.

«Я встретила Джими накануне его смерти. Это было на Кенсингтон—Маркет. Он шел с роскошной блондиночкой, так что я не стала заговаривать с ним, тем более что он меня не заметил. К тому же я собиралась позже навестить его. Может быть, если бы я тогда с ним заговорила и он увидел меня, он был бы сейчас жив.»

Однажды я зашёл в магазин на Кингс—Роуд с намерением купить что–нибудь необычное и был несказанно удивлён, или это была опять шутка Судьбы, я столкнулся с Марианной Фейтфулл. На ней была широкополая шляпа, почти закрывающая её ангельское личико, разговор тут же зашёл о Джими и она рассказала мне о своей первой с ним встрече.

— Впервые я увидела Джими совершенно случайно. У меня был свободный вечер, и я зашла в один маленький клуб выпить чего–нибудь. Там играл Джими со своими Опытами. Это было одно из первых их выступлений в Лондоне и в клуб был полупустой, но слухи быстро распространяются и вскоре было уже не пробиться на их концерты. Они играли буквально для пустых столиков и стульев. Я села на пол и тут же почувствовала какую–то невидимую связь между мной и Джими. Мы не обмолвились ни одним словом, беседовали мы скорее телепатически, беседовали наши души. Джими как–то почувствовал, что появилась, по крайней мере, одна душа, которая его услышала и отвечала, посылая ему электрические разряды. Я была в восторге от этого чёрного, чувственного бога музыки. Но когда он стал играть зубами, это было что–то! Он был слишком хорош, просто не верилось. Весь остаток вечера я пила и всё больше тонула в его музыкальных вибрациях. Я пришла на следующий день и сказала себе, пройдёт совсем немного времени и все поймут, насколько Джими Хендрикс велик. Не может этого не случиться.

— Три вечера подряд я приходила послушать его, и каждый раз старалась не пропустить ни звука и всё более и более погружалась в его мир. У меня много друзей в деловых музыкальных кругах и я знала, если они поближе его узнают, он не может их не заинтересовать. Но я решила пока никому не говорить и наслаждалась им все эти три вечера одна. Но потом обзвонила всех своих друзей и рассказала о нём. На него стали приходить знаменитости, реальные черепа. Но не только потому, что он был великолепным гитаристом, а потому, что он был очень чувственным и выразительным — редкое сочетание.

— В то время, когда Джими впервые появился в Лондоне, музыкальная ситуация сильно отличалась от сегодняшней. Популярность очень много значила и звёзд везде горячо принимали и ждали. Не то что теперь. И я решила сделать для Джими, что никогда ни для кого не делала. Я организовала вечеринку в честь Джими на квартире у одних из моих друзей, в тот вечер, когда мы все отправились послушать его выступление. Это был шанс и я не знала наверняка, что из этого выйдет, но он был бесподобен и всем очень понравился.

Марианна улыбнулась, вспомнив что–то, и продолжила:

— Это была странная и прекрасная связь, хотя мы не были близки физически, но приятное напряжение мы всегда испытывали друг к другу. Это было что–то за гранью недозволенного, проникновение в глубинное подсознание. Думаю, каким–то образом Джими знал свой срок. И когда пришло время, он просто ушёл.

После смерти Джими я встретился с Питом Таунзендом и Эриком Бёрдоном и спросил, что они думают на счёт отношения Джими к наркотикам. В особенности меня интересовал вопрос, как, по их мнению, наркотики способствовали или тормозили, или вообще никак не повлияли на творчество Джими. Оба сошлись во мнении, что наркотики, в конечном счёте, сыграли свою смертельную роль.

Пит Таунзенд сказал мне:

— Помню, от травы Джими делался каким–то диким. Так и многие деловые люди. Они легко спиваются. Поездки, банкеты, приёмы, выпивка. Вот капкан, в который все попадают.

— Бывало, я сам так обкурюсь, что всё кругом гудит. Не думаю, были ли Джими так хорош, если бы не был всё время обкурен. Трудно об этот судить. Как–то встретились мы однажды, он был с ясной головой, так это оказался простой, милый, весёлый парень, с одной извилиной.

— Но всё же, думаю, больше на него, на его мозг, на его тело, на его душу действует то, что он выходит на сцену. В нём больше химии, чем в любом наркотике, это поймёшь сразу, как только видишь его на сцене. Ни наркотик, ни какой другой допинг, не может сделать такого с человеком, что он делал, каким он был. Он был тем, кем был. В нём была какая–то магия, была магия и в том, что он делал. Конечно, множество людей, обкурившись попадали в другое измерение, но, думается мне, это просто способ выпустить пар.