Джими Хендрикс - [47]

Спустя четыре недели Джими дал свой последний концерт в Америке. Судьба сыпала намёками, которые стали ясны только много позже: ведь это оказался Сиэтл, где он родился, вырос и где всё это начиналось.

Итак, 28 июля 1970 года. Джими Хендрикс, Билли Кокс и Мич Мичелл.

Как только пришло время музыкантам выйти на сцену стадиона под открытым небом, словно сама Судьба предупреждала их о нависшей трагедии. Ничто не предвещало дождя, поэтому в спешке сооружался навес над сценой, пока нетерпеливую толпу в 9 тысяч человек поливал ливень. Навес всё же удалось соорудить и на сцену вышли музыканты с Джими, одетым наиболее цветасто, чем обычно: ярко жёлтые сатиновые брюки, лично для него скроенная рубашка с пирамидальными рукавами лилово–зелёно–голубо–бело–розвого цвета. Выглядел он, как кто–то метко сказал, «как психоделическая радуга».

Неожиданно, как только группа вышла на сцену, люди ринулись к нему, как если бы увидели Бога, подобно океанской волне, в едином порыве желания покреститься. Но Джими грубо заиграл, болезненный звук врывался из его гитары, и неважно было, какую песню сейчас играла группа. Он отставал, как если бы потерял контроль. Его тело дёргалось, будто он был одержим Верховным Злом. Сплошная агония духа.

Кругом одни, намокшие от дождя, сконфуженные и разочарованные, устремлённые на него лица. Напряжение росло и стало столь невыносимым, что Джими прокричал в микрофон: 'Fuck you! Fuck you!' Но тут он увидел улыбающееся, обращённое к нему лицо маленькой девочки лет трёх в жёлтом платье. Со счастливой улыбкой он вернулся к микрофону и произнёс: «Я бы хотел посвятить следующую песню маленькой девочке в жёлтом платье, сидящей вот там». Она оказалась единственной из всей толпы, кто искренне радовался.

Но люди не проявили обиды. Им было видно, как Джими страдал. Из разных мест стали доноситься возгласы: «Мы любим тебя, Джими!» Он моментально почувствовал волну любви на себе и тут же заиграл так, как вспыхивает пламя свечи перед тем, как порыв ветра её задует.

Близилось окончание концерта, Джими перекинул через себя ремень гитары и, бросив её на сцену, ушёл. Отвращение было на его лице. Его встретили намокшие лица друзей, стоящих всё это время сзади на сцене, он о чём–то с ним переговорил и вернулся к микрофону, и, видя, как вымокшие люди начали покидать свои места, спросил: «Есть среди вас те, кто учился в средней школе Гарфельда?» Услышав возгласы: «Да! Да!», Джими тихо произнёс: «Как давно это было». Это был один из старых отчаянных трюков вернуть внимание толпы, совершенно безнадёжных. Джими попрощался со своей семьёй с друзьями и снова вернулся в Нью–Йорк.

Месяц спустя, а точнее 25 августа состоялось открытие собственной студии Джими — Electric Ladyland, мечта Джими стала реальностью.

На начальной стадии было много споров, в каком месте лучше построить студию. Выбор пал на самый центр Гринвич—Виллидж на шумную 8–ю улицу, одну из главных в западной части Деревни. В здании располагался театр «живых картин», прямо за углом — знаменитый Washington Square Park, любимое место встреч музыкантов. По воскресеньям там можно встретить и ансамбль из Греции, и блюзменов, и группу, играющую фолк–музыку: услышать почти любой стиль музыки, какой можно вообразить, одни собирались, чтобы посмотреть и послушать, другие — попеть вместе. Везде атмосфера праздника.

Именно такое место больше всего подходило для мечты Джими — студии. Вот почему для строительства студии Джими выбрал место, где провёл самые счастливые моменты своей жизни в Нью–Йорке.

Недалеко был и нью–йоркский двойник лондонского Speakeasy — Nobody's, где собирались видные музыканты, заправилы шоу бизнеса и люди из рок–среды.

Напротив студии стояло странное строение из красного кирпича, с закруглёнными углами, совершенно не похожее на другие дома квартала.

В целом, было ясно, мечта сбылась.

Но всё же были серьёзные проблемы. Например, очень беспокоила близость метро, слишком велика была вибрация от проходящих под землёй поездов. Но Джими успокоили тесты, доказавшие, что студия сконструирована таким образом, что шум метро был совершенно не слышен.

Другой проблемой стали долги, в которые залез Джими. Джими очень досаждало, что его финансовые дела были в плачевном состоянии и, чтобы внести свою долю в строительство студии, ему пришлось одолжить огромную сумму у своей записывающей компании. Другую долю внёс Майк Джеффрис, его партнёр в этом предприятии.

Вот что Джими сказал мне по этому поводу:

— Знаю, что только что потратил уйму денег, но я и заработал уйму, но я не думал, что мои финансовые дела настолько плохи. Я так верил им, я им доверял, а они подвели меня. Определённо, нужно что–то менять.

Но, несмотря на разочарование по поводу состояния его дел и горечь, которую принёсли с собой гастроли в Сиэтл, настроение у Джими было приподнятое и он смело смотрел в будущее, его мечта, своя студия — сбылась.

Внутри всё было устроено так, чтобы создать атмосферу космоса. На входе нужно пересечь электронный луч. Пройдя прихожую — туннель, который ведёт в студию 1, основную студию. Этот туннель–коридор, немного скруглённый и обитый мягкими тканями, с ковром на полу, создаёт впечатление, что находишься на борту самолёта. На студии — 32–дорожечник со всеми электронными новшествами, которые только можно представить, во главе с ведущим инженером Эдди Кремером. Несколько разных роялей, множество усилителей и даже своя ударная установка (хотя многие группы предпочитают при записи пользоваться своей собственной).