Джими Хендрикс, история брата - [24]

Позже, в тот же день мы нарядились в наши костюмы, в которых мы обычно по воскресеньям ходили в церковь, и отправились в баптистскую церковь Доброй Воли, что на углу 14–й и Спринг—Стрит, увидеть обращение Литл–Ричарда к прихожанам. Прибыв на место, мы обнаружили, что вся церковь уже заполнена и нашли свободное место только в заднем углу. Каждый хотел поймать взгляд рок–звезды. Главная мысль, которую хотел донести до прихожан Литл–Ричард, это то, что он сыт по горло ролью рок–н–ролльной звезды и собирается стать проповедником. Вся церковь ловила каждое его слово, а он гарцевал по кафедре, отчаянно жестикулируя и восхваляя всесильную власть Бога.

— Молитесь, молитесь! — выкрикивал Литл–Ричард, приближаясь к концу своей проповеди и вознося руки высоко над головой. — Амен, мои братья и сёстры!

Люди вскочили со своих мест и, запрудив проход меж скамьями, вздымали свои руки к небу, крича:

— Амен! Хвала Господу!

Следующим вечером мы с Бастером снова были в церкви. Два вечера подряд Литл–Ричард провёл службу при большом стечении народа. Созерцание гения рок–н–ролла произвело на моего брата сильное впечатление и снарядило его к дальнейшему путешествию в мир музыки. Он и так уже собирался сколотить группу из ребят и играть по соседству, а встреча с Литл–Ричардом только более усилила его желание выразить себя в музыке. И однажды вечером мой брат переиграл со всеми, кто жил рядом, независимо от того умели они играть или только учились.

Парни из других групп считали брата сильным гитаристом, но он произвёл на них ещё большее впечатление этим вечером. Вскоре они начали звать его поиграть с ними или порепетировать. После того, как отец повесил на него заботу обо мне по уикендам, я стал, ходить за ним как привязанный. Иногда мы вышагивали мили до того места, где они выступали.

К этому времени у Бастера накрепко засела одна идея: электрическая гитара. Его бренчание на акустической гитаре выглядело нелепо среди других инструментов, использующих усилители. Время от времени один из парней давал усилитель ему на несколько минут поиграть, но потом ему снова приходилось возвращаться к своей обшарпанной акустической гитаре. Несколько недель мы копили деньги и потом отправились в музыкальный магазин, посмотреть, что мы сможем купить на эту сумму. Продавец предложил нам уценённый звукосниматель, но брату предстояло самому установить его на гитаре. Бастер не думал, что есть что–то, что он не сможет сделать, что касалось его гитары. Так что мы вернулись обратно в магазин и домой уже шли со своим собственным звукоснимателем в руках.

Поиск новых возможностей гитары стал его личным научным исследованием, и когда Бастер принёс звукосниматель домой, заставить все эти вещи работать оказалось не так просто, как он сначала думал. Дрели у нас не было и ему пришлось делать отверстия шилом, поэтому дырки оказались слишком большие для винтов, и их, в свою очередь, пришлось обмотать изолентой, чтобы они надёжно держали звукосниматель. Расстояние до струн оказалось слишком маленьким и они стали за него задевать, когда брат начинал играть. Гитара стала похожа на детище Франкенштейна. Но самое удивительное, что всё работало. Теперь, когда, наконец, звукосниматель был установлен, возникла новая проблема — гитару некуда было подключить. Не было никаких мыслей, как заработать столько денег, чтобы хватило на усилитель. Такие вещи стоили больших денег, а Бастер еле–еле набрал, чтобы купить звукосниматель.

То отчаяние, которое столько раз охватывало нас в детстве, развило в нём креативное мышление. У отца был старый проигрыватель, на котором он слушал ритм–и–блюзовые пластинки из своей коллекции. Итак, Бастер отрезал проводок, идущий от усилителя к игле, и подсоединил его к звукоснимателю на своей гитаре. Presto — гитарный усилитель готов. Ну, что–то вроде. Я даже ему в этом немного помог. Паяльника у нас не было, поэтому он место соединения обмотал изолентой. Строго говоря, и изоленты у нас не было, поэтому Бастер использовал обычную нитку. Но работой это не назовёшь, сигнал постоянно пропадал, так как место соединения проводов еле держалось.

— Ну, Леон, иди сюда, — обратился ко мне за помощью Бастер, склонившись над проигрывателем. — Следи, чтобы вот эти проводки не рассоединились.

Он показал мне место соединения, затем отошёл и взял гитару, стоящую тут же у стены. Но проблемы только начались — когда я соединил проводки, меня ударило током. Хотя в громкоговорителе и раздался громкий щелчок, всё снова замолкло, потому что я отпустил проводки.

— Меня больно ударило, — попытался я объяснить ему.

— Ну давай, попробуй ещё раз, — сказал мне Бастер.

Я наблюдал, как он пытается заставить работать все эти штуки, и его возбуждение передалось мне. При второй попытке, повторилось тоже самое, испытав острую боль, я отпустил провода. Наши глаза встретились, когда, как и в первый раз, в громкоговорителе снова раздался сильный щелчок. Вот так, впервые, в жизнь Бастера вошла электрогитара. Бастер отошёл и взял один аккорд, в громкоговорителе что–то затрещало и захрипело. Он не только заставил электрическую гитару петь, но более того, он впервые добился искажённого звучания. Сигнал со звукоснимателя был слишком велик для маломощных динамиков проигрывателя. Звук был грязноватый и глухой, но это был уже настоящий усилитель. Снова опустившись на колени перед проигрывателем, я приготовился снова испытать электрический шок, но эта мысль меня уже не беспокоила. Оглядываясь назад, могу с полной уверенностью сказать, что я был первым техником гитар моего брата.