Джим с Пиккадилли - [19]

– Да ты что!

– Честное слово!

– Папаш, это ж классно! Комедия высшей пробы! Пэр! Господи! Если дельце выгорит, кем же стану я? Титулы у них такие запутанные. Конечно, придется сменить имя… скажем, буду почтенный Ролло Чолмли или там достопочтенный Обри Мейджорбенкс. Желательно бы узнать, какое именно. Хочу приготовиться к худшему.

– Так что, понимаешь, эти шишки, которые титулы раздают, за тобой следят. Ты ведь унаследуешь после меня титул, и, натурально, вляпаться им неохота. Слушай-ка, Джимми, я не требую многого, но одно ты можешь для меня сделать, не особо надрываясь.

– Пап, обязательно! Тресну, а сделаю! Давай, выкладывай.

– У этой леди Корстофайн есть племянник…

– Нет! Такие загогулины сюжета не под силу человеку с головной болью. Надеюсь, дальше все упростится…

– Твоя мачеха желает, чтоб ты с ним сдружился. Понимаешь, его папаша – друг премьер-министра и может потянуть за струну, когда дойдет до этих титулов.

– И всего-то? Положись на меня. Недели не пройдет, как мы с ним будем – не разлей вода. Включу все свое лучезарное обаяние, чтоб завоевать его симпатии. Как, говоришь, его зовут?

– Лорд Перси Уиппл.

Трубка Джимми стукнулась об пол.

– Па-па! Ты все-таки сосредоточься! Подумай как следует. Ведь ты не всерьез! Это совсем другой лорд. Не Перси Уиппл.

– А?

– А может… пап, ты сейчас обхохочешься. – Джимми хлопнул отца по плечу. – Прямо угоришь с хохоту. Вчера вечером я наткнулся на этого самого лорда, и мы сцепились. Как все началось, не помню. Нам обоим почему-то приспичило занять один и тот же столик. Знаешь, папа, я бы пальцем к нему не прикоснулся, разве что ласково, по-дружески. Я представления не имел, кто он, а из репортажа следует, что я накидал бедняге шишек.

Ошеломляющая информация оказала на мистера Крокера приблизительно тот же эффект, что объявление о банкротстве на добряка отца в мелодраме. Он вцепился в подлокотники кресла, воззрясь в пространство и не произнося ни слова. На его измученном челе отражалось смятение.

Прострация эта отрезвила Джимми. Первый раз до него дошло, что у ситуации, помимо юмористической, есть и оборотная сторона. Он-то предвкушал, что отец, который разделял его представление о смешном и всегда хохотал в нужном месте, поразится и причудливому совпадению: жертвой оказался именно тот, с кем мачеха хотела подружить его. Сейчас Джимми увидел, что отец расстроился всерьез. Ни младший Крокер, ни старший не были склонны к шумной демонстрации чувств, но их связывала глубокая привязанность. Отца Джимми любил больше всех в мире, и мысль, что он огорчил его, причиняла ему почти физическую боль. Смех оборвался, и он принялся сглаживать новость.

– Мне ужасно жаль, папа. Я и не думал, что ты так расстроишься. Да знай я, в жизни бы с ним не сцепился! Могу я что-то поправить? Ах ты, черт! Прямо сейчас отправлюсь к нему, извинюсь. Башмаки буду лизать. Не волнуйся ты, пап. Я все поправлю!

От водопада слов отец очнулся.

– Не важно, Джимми. Не переживай. Ну, не повезло нам. Понимаешь, твоя мачеха заявила, что и не подумает возвращаться в Америку, пока они не дадут мне титул. Хочет пощеголять перед сестрой. Вот я и горюю – твой лорд Перси там у них очень важный. Ладно, застряну в Англии… А мне бы охота увидеть следующий бейсбольный матч! Джимми, можешь себе представить, тут у них бейсбол называют лаптой, и играют в него дети. Мало того, у них мяч мягкий!

– Какой же я дурак! – Джимми метался по берлоге. Его точило раскаяние.

– Да ладно, Джимми. Не везет, но ты не виноват. Откуда тебе-то было знать!

– Нет, виноват! Только такой болван набрасывается на первого встречного. Не волнуйся, папа. Все поправится! Я улажу! Сейчас же иду к этому Перси. Не вернусь, пока его не уломаю. Не переживай. Все будет нормально.

Глава VI

Джимми удрученно спустился с крыльца на Кливленд-роу, где располагался особняк герцога. Миссия его с треском провалилась. В ответ на его просьбу дворецкий ответил, что лорд Перси прикован к постели и никого не принимает. Узнав фамилию гостя, он оглядел того с интересом – как и Бейлисс, он читал «Дейли сан» и от всей души наслаждался репортажем о вчерашнем матче. Мало того, он его вырезал и как раз наклеивал в альбом, когда раздался звонок в дверь.

Получив отказ, Джимми угас. Гадая, что же еще можно предпринять, он откатился от парадной двери, точно армия, предпринявшая неудачную атаку на неприступную крепость. Вряд ли, думал он, стоит прорываться в дом силой и разыскивать там лорда Перси.

Погруженный в глубокие думы, он брел по Пэлл-Мэлл. День стоял прекрасный. Дождь, который лил ночью, избавив Крокера от тягот крикета, освежил Лондон. С бирюзового неба сияло солнце, дул мягкий южный ветерок. Джимми направился к Пиккадилли; улица эта гудела от нарядных машин и жизнерадостных прохожих. Общее веселье досаждало ему, он презирал такую радость жизни.

Не в его характере было предаваться самоанализу, но сейчас он решил произвести досмотр. Вскрылось множество пороков, о которых он и не подозревал. Слишком весело проводил он время в Англии. Как-то не выдавалось досужей минутки, чтобы понять, что на нем лежат еще и обязанности. Каждый новый день он проживал по принципу Телемского аббатства – день прошел, и ладно. Но то, как принял отец рассказ о ночной эскападе, его скупые слова образовали желанную паузу. Жизнь внезапно усложнилась. Джимми не привык думать в таком русле и смутно, как в тумане, прозрел ошеломляющую правду: мы, люди, – кубики головоломки, поступок одного влияет на судьбу и счастье другого кубика. Вероятно, именно так, вырисовываясь все четче, зарождался гражданственный дух у доисторического человека. Все мы – индивидуалисты, пока не очнемся от сна.