Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ - [83]

Мы шли к берегу на веслах, когда заря зажгла на востоке желто-розовые и лимонные полосы, протянув их по всему горизонту, словно костлявые пальцы скелета. Я взглянул в противоположный конец шлюпки, минуя гребцов, с напряжением работавших веслами. Сильвер сидел на корме; он словно заново родился, был возбужден, полон сил и сознания собственной значительности. Хотя к его «добровольцам» добавилось несколько матросов с брига, ни один из «джентльменов» Молтби к нам не присоединился, из чего я мог заключить, что мой рассказ про насекомое действительно попал в цель.

На веранде дома, у Сильвера, мы много раз говорили о том, по какой причине Молтби преследует Грейс и ее сына. Я повторял, что был и остаюсь озадачен: мне не понять, чем настолько важным может обладать человек, чтобы его так стремился отыскать кто-то другой. У Сильвера нашелся на это прекрасный ответ:

– Послушайте, друга мои, какая самая важная вещь из всего, чем человек владеть может? – Он явно собирался сам ответить на свой вопрос, так что мы промолчали, позволив ему это сделать. – Уж конечно, не армия, хоть сам я был бы не против такое иметь. Или, может, мне бы лучше флот заиметь – адмирал Сильвер, а?! – Он усмехнулся. За то его и любили, за эту вот усмешку. – И уж конечно не огород, где деньги растут – я – то в этом смысле человек обеспеченный, жаловаться не стану. Нет, самое важное, чем человек может владеть, оно как раз и есть самое для него опасное. И это самое важное – тайна! Вот это и есть самая важная вещь. Вы уж мне поверьте. Я-то знаю и об заклад побиться могу – Джон Сильвер знает силу и власть тайны. А тут у нас с вами, может, тайна еще в одну тайну обернута. Леди эта тоже тайну имеет, потому ее и преследуют. А ей нужна тайна, какой Джо Тейт владеет. О да, наш старый приятель Тейт – он и есть подонок, который тайну хранит, за это я вам ручаюсь. Или он вроде часть ее тайны, и тайна эта еще связана с тем гадом, который на вашей дороге помер, Джим. Как его звали-то, я забыл?

– Бервик.

– Ага, Бервик. Смысл в этом есть, верно, други мои? Большинство людей полмира объехали бы из-за тайны, если она такая важная. Поверьте мне на слово.

Я много раз обдумывал эти слова Сильвера, сопоставляя их с тем, что знал о Грейс, Луи, Молтби и Тейте, а также с нашими злоключениями. Все совпадало, особенно потому, что Сильвер сказал нам, что, когда он нанимал Тейта, он не поверил, что «этот человек – джентльмен удачи, если вы меня понимаете». Скорее, сказал он, Тейту необходимо было бежать из Англии, так что он был, по выражению Сильвера, «джентльменом удачи по случаю». Когда наша шлюпка ткнулась носом в мягкий песок и мы вышли на берег, я сказал себе: «Может быть, теперь-то мы и раскроем тайну».

В тот день командовал Сильвер – сомневаться в этом не приходилось. Спокойно и негромко отдавая приказы, он построил нас, распределил оружие (вооружив нас обоих, словно драгун) и скомандовал выступать. Мы с ним шли в арьергарде.

Матросы – восемь из них несли длинные крепкие шесты, но им не было известно, для чего эти шесты предназначены (нести сумы с сокровищами), быстро двинулись в путь. Мой стойкий товарищ, как всегда в лихо заломленной шляпе и с развевающимся на рассветном ветерке шейным платком, снова поразил меня своей подвижностью. Бог знает, каким буду я сам в шестьдесят лет… но даже с двумя здоровыми ногами мне вряд ли удастся сравняться с этим силачом.

Наш марш к холму Подзорная труба был быстрым и прошел без помех. Меня пробрала дрожь, когда я взглянул на вершину холма, но я понимал, что это не из-за утреннего холода. Будет ли этот подъем на Подзорную трубу для меня последним? Я страстно на это надеялся, но в самом хорошем смысле этого слова, а не в самом плохом.

Сильвер расставил по местам свое маленькое войско – всего шестнадцать человек. Своих «добровольцев» он поместил дальше всего от небольшого плато, а двум из четырех матросов с брига велел занять позицию как можно ближе.

Затем мы с ним взобрались к тем камням, что образовывали неровные ступени. Джон жестом подозвал двух других матросов и приказал им встать часовыми над отвесными обрывами по обеим сторонам плато. Я же остался ждать, как было велено, чуть ниже края уступа, откуда мог все хорошо видеть и слышать.

Вся операция проводилась в полнейшей тишине. Теперь же Сильвер отбросил этот принцип. Опираясь на свой серебряный костыль, усилием, от которого у него на губах появились пузырьки слюны, он вскарабкался на плато. Прошел к недостроенному сараю, так громко стуча костылем и башмаком, что было ясно – он делает это нарочно: он, как я понял, специально устроил этот грохот, чтобы его услышали.

Остановившись перед обветшалыми стенами грубого строения, он оглядывал все вокруг, тыча костылем то туда, то сюда. Череп Тома Моргана исчез – о чем я пожалел: мне хотелось, чтобы Сильвер его увидел. Все мы стояли неподвижно в утреннем полусвете; до сих пор мы не слышали ни одной птицы, только ветер шелестел в листве; он дул нам в спины: этим объяснялось то, что до нас пока не доносился ужасный запах.

Сильвер поглядел вверх, на вершину холма, сильно закинув большую голову, и вдруг еще больше откинулся назад. Что он там увидел?