Джихад одинокого туриста - [32]

«Бу-бу-бу» на пирсе сменилось стуком дизеля, резко разнесшимся в ночи.

Я снял с плеча автомат и сдвинул предохранитель. Успеем – нет? Рядом щелкнуло – Иван взвел свою «дуру». Опасливо покосившись на соседа, я прикинул, куда пойдет выхлоп, и отодвинулся. Тачка прошла поворот и замедлилась, разворачиваясь. Яркий свет полз по земле, быстро приближаясь. Не сговариваясь, мы шагнули к машине, укрываясь за кузовом. Осветив разбитые машины, фары остановились. Со стороны причала послышался сиплый гудок.

– По разику и ноги, – скороговоркой проговорил я. – На счет раз. Раз!

Мы выскочили с обеих сторон. Он – поднимая гранатомет, я – автомат. Вскинув ствол, я выпустил две короткие очереди практически наугад – целиться в слепящие фары было невозможно. Справа раздались громкий хлопок и удаляющееся шипение. Я повернулся к освещенным воротам. Сзади грохнуло, и освещение исчезло, погрузив вход во мрак, оставив в глазах мерцающие силуэты. Скорее по памяти, нежели что-либо видя, я заскочил в калитку. В глазах плавал зеленый призрак ворот, отпечатавшийся на сетчатке. На дороге послышался грохот очереди.

Пробежав пару метров по темному, как внутренности задницы, двору, я понял, что ничего не вижу. Сзади матерился Иван с той же проблемой.

– Куда, мать ее?!!

– Давай правее!

Мы вразнобой затопали по асфальту. К первому автомату на дороге присоединился второй. По воротам загрохотало. Попасть по ним в такую темень уже было немалым достижением… Мысль оборвалась – я навернулся.

– Ты где? – взвыл Иван.

Где?! Стою на четырех костях и шарю по доскам в поисках упавшего автомата. Доски? Мы на причале!

Разглядев темное на светлом, я подхватил оружие и, поднявшись, подал голос:

– Тут причал, сюда.

Озираясь по сторонам, я увидел темневшие на фоне мутных звезд мачты.

– Саныч! – хором заорали мы.

Ответное, на грани истерики, из темноты:

– Где вы шляетесь, суки!

Спотыкаясь и грохоча досками, мы промчались по причалу к белевшему в темноте бледному лицу.

– Сюда! – Стоя в проеме борта, Саныч махал руками, как вентилятор. Перепрыгнув проем, я еще раз навернулся. Сверху, в обнимку с трубой, рухнул Иван, долбанув ей по кумполу. Вот уж в самом деле: были бы мозги – было бы сотрясение.

Саныч сменил тенор на визг:

– Отваливай! Поехали! Да гони, ты, …ть!!!

Движок басовито забухтел. Кажись, и вправду отваливали. Спихнув с себя Ивана и едва не швырнув РПГ за борт, я поднялся. Ненавижу гранатометы!

Саныч, на пике «измены», метался вдоль борта, тревожно вглядываясь в медленно растворяющийся в темноте причал.

Наконец тот слился с ночью. Звук двигателя стал тише – кэп экономил топливо и нервы. Саныч остановил бег, в изнеможении усевшись на палубу.

– Что там было? – почти нормально спросил он.

– Я – справочная? – вызверился я. – Хрен знает. Приехали, посветили. Огребли. Ваня гранату засветил. Не хрен ездить! Хоть попал? – обернулся я к нашему гренадеру.

– Попал, – неуверенно пробормотал тот.

– Так и будем на палубе стоять? – Я повернулся к Санычу. – Показывай корыто.

Саныч в сердцах сплюнул за борт:

– Тьфу на вас! Как татары – что стрелять, что резать… Пошли в рубку.

Глава 15

Вторник. Ночь, 23.55.

Темный пляж напоминал развороченный муравейник. Ожидание посадки затягивалось – штатная шлюпка и прихваченный катер за раз брали не больше тридцати голов. Измученные ожиданием люди злились и нервничали – спасение находилось на расстоянии вытянутой руки слишком долго, вытягивая последние нервы. Бух и я, рулившие посадкой, успели вымотаться, как шахтеры в забое. Беготня по мелководью – подтянуть лодку, усадить одних, отпихнуть других, оттолкнуть лодку, вылезти на берег, продрогнуть. И опять забраться в воду…

Пассажиры лезли со всех сторон. Ругань, угрозы, плач, мольбы. Наплевав на политкорректность и половую принадлежность, я зарядил в репу паре особо наглых, пытавшихся взять горлом и нахрапом. В том числе – даме. Демарш восстановил тишину и относительный порядок, добавив напряжения.

Быть активистом – хреновая идея. Нам категорически не хватало народу. Саныч, сидя в рубке, держал кэпа «под стволом», препятствуя преждевременному отплытию. Иван, матерясь и периодически пуская в ход трубу гранатомета, разгонял прибывающих с палубы, трамбуя в трюм и каюты. Трое ярославцев и ржевский механик под началом Терминатора прикрывали нашу задницу у главного входа. Молодые из гламурной тусовки, переправив девок, дежурили на пляже, со стороны поселка. Старшим им определили орловского селянина, имевшего суточный опыт организации засад на подходящей местности. Ну а на долю нас с бухом, как уже сказано, остался пляж. И двести ждущих посадки круизников.

В очередной раз выбравшись на берег, ежась от прилипающей к телу мокрой одежды, я оттянул рукав, пытаясь рассмотреть циферблат. Хрен разберешь – стальные стрелки сливались со светлым фоном. Кажись, двенадцать. Рядом, несмотря на закалку, трясся бух – утренние заплывы не помогли.

Вдоль кромки прибоя валялось брошенное барахло – народ, не вняв предупреждению, перся с чемоданами. Теперь большая часть хурды валялась по пляжу, норовя попасть под ноги. Темнота усугубляла.

Мать! Едва не навернулся.