Джейн и Эмма - [20]

— Бедная малышка! Такое неприятное, неподобающее леди заболевание. Надеюсь, она скоро его перерастет.

— Синьор Негретти, — спросила Джейн после окончания первого урока, — вы продолжаете ездить к Эмме Вудхаус дважды в неделю?

— Да, мисс Джейн, но что за прискорбные перемены! Приходить в дом, где я провел так много радостных часов, обучая вас, и встречать там только капризную мисс Эмму, которая совершенно не желает практиковаться. Быть может, вы желаете что-нибудь ей передать? С удовольствием это сделаю.

— Нет, спасибо, — быстро ответила Джейн, думая, как, должно быть, счастлива Эмма теперь, когда Джейн нет рядом. Напоминание в виде записки — последнее, что ей нужно. — Но я подумала, что вы едете туда как раз мимо дома моей бабушки и тети и, быть может, я могу иногда передавать с вами письма для них?

— Конечно, конечно, моя дорогая! — расцвел синьор Негретти. — Сколько угодно. Мне доставит удовольствие рассказать им, что у вас все хорошо, что вы растете, учитесь и с каждой неделей становитесь все красивее. И я могу привозить вам письма от них тоже.

— О Боже мой! Уж не знаю, насколько это умно и правильно — передавать письма с учителем музыки, — забеспокоилась мисс Уинстэбл, чьим первым побуждением, услышав о любом действе, предлагаемом ее подопечными, было его запретить как непристойное, грубое, неподобающее леди или по совокупности этих причин. А то и просто потому, что молодых следует распекать и наказывать.

Но Джейн немедленно обратилась к полковнику Кэмпбеллу, который оторвался от чтения «Условий Амьенского мира» и буркнул:

— Конечно, конечно! Посылай столько писем, сколько тебе будет угодно. И никогда больше не беспокой меня по таким пустякам.

Такая договоренность явилась сущим благом для Джейн и источником экономии на внушительных почтовых расходах для бедных дам из Хайбери, и для полковника Кэмпбелла тоже. Джейн, естественно, написала домой сразу же, как только приехала, заверив всех своих родных и друзей, что она отлично устроилась на Манчестер-сквер, хозяева ее встретили с большой добротой, и Рейчел проявила максимум дружелюбия; к письму был добавлен постскриптум:

«Пожалуйста, передайте от меня привет мистеру Найтли. Мне очень жаль, что я с ним не попрощалась».

Полковник Кэмпбелл отправил это письмо, но Джейн не хотелось злоупотреблять его добротой.

Через несколько недель после начала регулярных занятий, когда Джейн и Рейчел возвращались с миссис Уинстэбл с прогулки в Кенсингтонском саду, Джейн показалось, что она увидела впереди на Уигмор-стрит две очень знакомые фигуры. Она заколебалась, поскольку, хотя и привыкла к тому, что знает всех жителей Хайбери, ей все же было трудно свыкнуться с тем, что Лондон крупный город и на его улицах она встречает только незнакомцев. Но когда они обогнали группу впереди — два джентльмена (которых сопровождал мальчик, Джейн теперь это отчетливо видела) остановились, чтобы завершить беседу и попрощаться, — стало очевидно, что это добрые и любимые друзья.

— Мистер Найтли! Мистер Уэстон! — радостно воскликнула Джейн.

Мисс Уинстэбл повернула к ней возмущенное лицо.

— Джейн! Мое дорогое дитя! Леди никогда не окликают людей на улице, и уж тем более незнакомых джентльменов. Не ожидала от тебя столь неподобающего поведения!

— Но они вовсе не незнакомые джентльмены, мисс Уинстэбл, они друзья!

Несмотря на это заверение, мисс Уинстэбл моментально потащила своих подопечных прочь от столь потенциально опасного и нежелательного контакта, однако два джентльмена подошли, вежливо сняли шляпы и отрезали ей путь к отступлению.

— Джейн! Моя дорогая девочка. Какой счастливый случай! Я как раз собирался отнести тебе записку и пакет от тети — полагаю, там варежки, носки или что-то в этом роде. Я сказал ей, что еду в Лондон навестить своего брата Джона на Брансуик-сквер, и спросил, не хочет ли она что-нибудь тебе передать. — Он поклонился мисс Уинстэбл, и Джейн поспешно представила его гувернантке как «давнего друга своей бабушки».

— А это, — добавила она, — мистер Уэстон, еще один наш сосед. Он живет часть времени в Хайбери, а часть — в Лондоне.

Гувернантка затрепетала, не зная, что делать, но оба джентльмена были настолько вежливыми, воспитанными и вообще безупречными, что она, пусть и скрепя сердце, позволила им немного пройтись со своими подопечными по улице. По правде говоря, она просто не знала, как этого избежать.

— Позвольте мне представить моего сына, — сказал, улыбаясь, мистер Уэстон. — Его зовут Фрэнк. Мы с Фрэнком как раз возвращались из парка, когда встретили здесь Найтли, и решили прогуляться с ним, потому что он сказал, что собирается зайти к полковнику Кэмпбеллу; по словам Фрэнка, его опекуны, мистер и миссис Черчилль, знакомы с полковником и миссис Кэмпбелл.

Фрэнк тем временем рассматривал двух девочек с неподдельным интересом, они отвечали ему тем же искренним дружеским вниманием. Он был старше года на три-четыре — стройный светловолосый юноша с открытым улыбчивым лицом и приятным румянцем.

— Ты ходишь в школу в Лондоне? — спросила Джейн.

— Нет, в Йоркшире, — ответил он. — Но моя опекунша приехала в Лондон к врачу, так что у меня получились внеочередные каникулы. Я приехал с ней, однако был вынужден посетить дантиста, а это не слишком приятная процедура. — Фрэнк рассмеялся и надул щеку, словно у него флюс.