Джентльмены женятся на брюнетках - [6]

Потому что, во-первых, один из гениев спросил другого: «Что за потрясающе смешную вещь сказал ты в прошлый вторник?» И тогда этот другой гений повторяет свое высказывание, и все вокруг смеются. А потом наступает его очередь спрашивать: «А что за ужасно умную вещь ты выдал в пятницу?» Ну а затем и другие гении получают возможность высказаться, и все это было похоже на игру в мяч, так что каждый из гениев имел возможность поговорить о себе.

Но потом появился мистер Эрнест Бойд и сел прямо за их столик. И я уверена, что ему не обрадовались, потому что он был одним из участников вечеринки у мистера Натана в Джерси и весь вечер пел там самые неприличные песни. Поэтому разве мог такой человек, как он, оценить беседу, которую вели здесь гении? Но он и в самом деле, кажется, смеялся громче всех. Ну, то есть я хочу сказать, что он смеялся даже тогда, когда никто ничего не говорил, так что в конце концов гении стали смотреть на него довольно хмуро.

Ну а потом они стали обсуждать свое знаменитое путешествие в Европу, где они замечательно провели время, потому что всюду, куда бы они ни приезжали, они могли сидеть в отеле, играть в умные игры и вспоминать Нью-Йорк. И я считаю, что это восхитительно — иметь так много внутренних ресурсов, чтобы никогда не давать себе труда попытаться увидеть что-то новое.

А потом заговорил мистер Бойд и спросил: «Каких ребят-литераторов вы встретили, когда были за границей?» Нет, мистер Бойд просто не знает этикета и того, как следует вести беседу, и он продолжал задавать вопросы, на которые почти не отвечали. Но оказалось, что у одного из гениев есть письмо для одного из литераторов по имени Джеймс Джойс, но что он и не собирается брать на себя труд передавать его по адресу. Потому что он говорит, что, в конце концов, этот Джеймс Джойс с ним даже незнаком, и почему надо брать на себя труд встречаться с кем-то, кто так мало знает об «Алгонкин-отеле», что может подумать, что речь идет о племени нецивилизованных индейцев? Но мистер Бойд опять влез в беседу и сказал: «Почему бы вам не воспользоваться удобным случаем и не встретиться с ним? Ведь у него наверняка есть что сказать».

Ну и тогда они сказали мистеру Бойду, что всякий раз, когда они знакомятся с кем-то, им необходимо время, чтобы познакомить новенького со всеми их взглядами, чтобы он начал понимать их шутки, а это пустая трата времени. И я действительно не понимаю, почему это гении из «Алгонкин-отеля» должны давать себе труд узнавать о Европе больше, чем Европа даст себе труд узнать о них? Так что они покинули Европу, потому что больше всего на свете любят «Алгонкин-отель». И я думаю, что это восхитительно.

Тут Дороти управилась наконец со своим цыпленком и заговорила, сказав, что для одного дня интеллектуальных бесед с нее достаточно и что она собирается пойти поискать своего приятеля, который говорит о себе только тогда, когда у него болят зубы. Ну и я была даже рада, что Дороти ушла, потому что потом произошло событие, очень смутившее меня поначалу, но ставшее самым волнующим в моей жизни.

Ну, то есть я хочу сказать, что мистер Бойд огляделся вокруг и сразу меня заметил. Ну и, конечно же, я была вынуждена ему улыбнуться. И тогда он повернулся и обратился ко всему Круглому столу гениев и сказал: «Джентльмены, вы и так каждую неделю открываете Дузе, Сафо или Клеопатру, и я думаю, что теперь моя очередь. Потому что я открыл молодую леди, единую в трех этих лицах. Могу ли я с вашего позволения пригласить миссис Лорелею Ли Споффард к нашему столу?»

Они почти не обратили внимания на слова мистера Бойда и ответили, что им все равно. И тогда мистер Бойд проводил меня к Круглому столу и представил гениям, и почти все они мне кивнули в знак приветствия, а некоторые из них даже заговорили. И мне было позволено сесть за их стол и просидеть там до конца ланча.

Ну и мистер Худ вскоре заметил мой благоговейный интерес ко всему, о чем они говорят, и сказал, что он понял, что во мне ума гораздо больше, чем кажется с виду, так что он приглашает меня приходить сюда на ланч каждый день. И я бы совсем не удивилась, если бы он повел себя так, что я стала бы очередной девушкой, кончившей психоанализом с мистером Худом.

Но когда я сказала об этом Дороти, она ответила, что это принесло бы ему огромную пользу, потому что уж я бы знала, как поступить в таком случае, и он наконец пришел бы к какому-нибудь решению. Так что я вполне могла бы подойти на роль великой Вдохновительницы Истории.

И что еще мне необходимо было сделать — это вступить в Лигу Люси Стоун, чтобы я, как все ее члены, могла бы сохранять свою девичью фамилию после бракосочетания. Потому что имя девушки должно быть неприкосновенно, и когда девушка постоянно пользуется именем мужа, это лишь подавляет ее индивидуальность. А когда девушка бескомпромиссно настаивает на сохранении своего девичьего имени, то это заставляет всех думать, что она так или иначе добилась в жизни успеха. И очень подходящий случай для того, чтобы воспользоваться своей девичьей фамилией, это когда девушка идет в сопровождении мужа в какой-нибудь незнакомый отель. Потому что когда портье в отеле заметит, что девушка с девичьим именем находится в одном номере с джентльменом, то он не задаст лишних вопросов, и это заставляет девушку чувствовать свое превосходство над всеми, кто находится в холле.