Джентльмены-мошенники - [3]
Формула плутовского детектива оказалась чрезвычайно удачной – английские писатели создавали все новых и новых великосветских мошенников. Этому жанру отдали должное Макс Пембертон, Арнольд Беннет, Уильям Ле Кё и многие другие. Джентльмены-мошенники были очень похожи друг на друга, но совсем не похожи на прежних “ньюгейтских” страдальцев – это сплошь были люди образованные, родовитые, блестящие, наделенные недюжинным интеллектом и артистизмом. Образцом всем им служил все тот же Шерлок Холмс, о чем сами авторы не устают нам напоминать. Уже в самом начале рассказа “Бриллианты герцогини Уилтширской” Гай Бутби пишет: “Для примера позвольте мне рассказать историю Климо – ныне прославленного частного сыщика, который завоевал себе право стоять в одном ряду с Лекоком и даже с недавно покинувшим нас Шерлоком Холмсом”. Французский писатель Морис Леблан пошел еще дальше – его знаменитый мошенник Арсен Люпен встречается с Холмсом лично[1]. Конан Дойл решительно возражал против такого использования своего героя, и Леблан изменил имя с Шерлока Холмса на Херлока Шолмса, что, по-видимому, всех удовлетворило. Конечно, во всех этих упоминаниях и появлениях Великого сыщика была некоторая доля иронии и пародирования, но было и признание первенства.
Фредерик Ирвинг Андерсон (1877–1947)
В Америке плутовской детектив оказался востребован меньше – возможно, потому, что одним из важных элементов этого поджанра стала классовая принадлежность героя, менее актуальная для американцев, чем для европейцев. Однако один продолжатель английского извода плутовского детектива в Америке все-таки нашелся. Писатель и журналист Фредерик Ирвинг Андерсон создал двух дерзких и эксцентричных героев-мошенников – мужчину и женщину, Несравненного Годаля и Незабываемую Софи Лэнг.
Об Андерсоне известно очень мало – мы знаем, что он родился и жил в штате Иллинойс, был женат, после смерти жены в 1937 году удалился от дел и уехал жить в Вермонт. Он написал огромное количество рассказов для разных журналов, но книг у него вышло немного – три сборника детективных рассказов и две книги по фермерству, в одной из которых он объясняет, как использовать электричество в сельском хозяйстве. Андерсона всегда очень интересовали научные открытия и технический прогресс, и этот интерес отразился в его детективном творчестве. Здесь он тоже идет за викторианской традицией: интерес к технической стороне преступления (и расследования) – один из краеугольных камней жанра.
Незабываемая Софи Лэнг
Что до его героев, то красавица Софи Лэнг крадет исключительно драгоценности и достигает невероятной изобретательности в этом занятии. Об этой героине было снято три фильма (в 1934, 1936 и 1937 гг.), все с разными режиссерами, но с одной и той же актрисой, Гертрудой Майкл.
Годаль же впервые появился в 1913 году на страницах “Сэтерди ивнинг пост”; всего о нем было написано шесть рассказов, которые в 1914 году вышли отдельной книгой под названием “Приключения несравненного Годаля”. Годаль ловко обводит вокруг пальца американскую полицию, охотно использует технические инновации, и у него есть свой Ватсон – писатель Оливер Армистон.
Джордж Оруэлл посвятил разнице между английской и американской моделью плутовского детектива целое эссе[2], где он утверждает, что английский детектив сохраняет моральный вектор, необходимость победы добра над злом, в то время как американцы “оказались во власти концепции, которую теперь модно называть реализмом и которая утверждает, что прав тот, кто сильней”. Годаль в этом смысле совершенно английский персонаж, ему так же далеко до реализма в любом смысле, как Раффлсу и Карну. Так же как и два этих героя, он легко входит в доверие к людям, умеет до неузнаваемости изменить свой облик, любит ставить себе невыполнимые задачи и терзать своего “Ватсона”. Он тоже космополит и путешественник; может быть, именно поэтому его Нью-Йорк обрисован особенно подробно и ярко, так же как Лондон у Хорнунга и Бутби. Это взгляд одновременно со стороны и изнутри, который вообще характерен для джентльмена-мошенника, человека двух миров.
Оруэлл пишет, что у Раффлса нет ни религиозных убеждений, ни моральных устоев, ни социальной сознательности – все, что у него есть, это рефлексы джентльмена. То же можно сказать и о Карне, и о Годале. Казалось бы, вполне беспринципные грабители, они все же следуют некоему кодексу чести; их жертвы не вызывают жалости (как Робин Гуд, они не грабят вдов и сирот); ими движет не вульгарная жажда наживы, а страсть к игре. Оруэлл отмечает, что Раффлс не случайно играет именно в крикет: “…эта игра выражает яркую черту английского характера – тенденцию ценить “форму” и “стиль” более высоко, чем успех”. Именно в этом – главное отличие плутовского детектива рубежа XIX и XX веков от литературных предшественников: мошеннику в них достается интеллект, эксцентричность и “джентльменство”, введенное в моду Великим сыщиком. Читатель же может с легкой душой восхищаться ловкостью рук и изобретательностью замысла, не беспокоясь о нравственности – сам сэр Артур Конан Дойл, джентльмен и любитель крикета, в ответе за этих игроков, хотя он решительно их не одобрял.
