Джентльмен-капитан - [36]

Гейл на мгновение замолчал, пристально глядя в направлении острова Уайт. Потом пожал плечами, будто примирившись со своим злополучным жребием.

— Но Билли порой подбрасывает старому другу кое–какие мелочи, вроде места на этом корабле или раннего издания новой книги молитв. Честно говоря, меня удивляет, как ему не пришло в голову, что я могу продать её ловкому печатнику, который наделает дешёвых копий и подорвёт монополию королевской типографии. Если подумать, сам не знаю, почему я этого не сделал.

«Пьяница, во флоте ради денег». Но очевидно, во Фрэнсисе Гейле было нечто большее, и мне хотелось развить эту неожиданную, трезвую сторону капеллана. В конечном счёте, он, Стаффорд Певерелл и Вивиан — единственные люди на борту, чьи ранг и положение отдалённо приближались к моему, и я питал меньше любви к Певереллу, чем даже Вивиан ко мне. Гейл был младшим сыном дворянина в Шропшире, стоявшего за короля в гражданской войне — смертельно опасный выбор для этого графства, по крайней мере, так установил неисправимо любознательный Маск в первый же день своего пребывания на борту. Говорили, что Гейл сражался в королевской армии на полях Англии и Ирландии. Уже одно это, независимо от связей с одним из любимых священников короля, делало его подходящим гостем за моим столом. И возможно, из всех присутствующих на корабле только он обладал достаточным авторитетом и здравым смыслом, чтобы покончить с проклятыми разговорами об убийстве, будоражащими команду не меньше, чем её капитана. Я пригласил его отобедать со мной тем же вечером. Гейл на миг улыбнулся, но покачал головой.

— Нет, капитан Квинтон. Я думаю, мы не будем сегодня есть вместе.

На миг я онемел, ошарашенный нанесённым мне оскорблением.

— Сэр, — сказал я после паузы, — отклонять приглашение капитана — это…

— Да, непростительно, я знаю, по всем законам военного флота обладающим почти равной силой с законами Божьими, и так далее, и тому подобное. Но у меня уже есть договорённость с бутылкой почтенного портвейна, капитан, которая, похоже, неизвестным мне образом привела несколько друзей, чтобы составить ей компанию. А у вас, конечно, тоже есть важные, не терпящие отлагательств дела.

Я был в замешательстве, но прежде чем успел что–то сказать, Фрэнсис Гейл посмотрел вверх, будто обращая взор к небесам, которым служил.

— Вест совсем стих, капитан Квинтон, — проговорил он тихо. — И один мой знакомый старик–боцман, с которым мы распили бутылку вчера в «Красном льве», уверял, что сегодня к закату задует добрый зюйд и вынесет нас из Солента. «Ройал мартир» как раз поднимает сигнал готовиться к выходу. Вам нужно снарядить корабль к отплытию, капитан. Что, не сомневаюсь, вам и так известно.

* * *

Последовавшие за этим часы напоминали один из кругов ада синьора Данте. Шлюпка доставила меня на «Ройал мартир», где я выслушал энергичный приказ Джаджа. Нам предстояло отплыть с дневным отливом, который обеспечит лёгкий проход через западное устье Солента. Ланхерн отправился с лодкой в Портсмут, собрать матросов, ещё остававшихся на берегу в увольнительной. Несмотря на доблестные усилия Дженкса, команда обедала поспешно и без аппетита, тем не менее, все выстроились в аккуратную очередь перед грот–мачтой, чтобы получить в свои кружки порцию лёгкого пива из открытой бочки. Туда–сюда сновали провиантские шлюпки. Мы погрузили кур, дюжину овец и трёх коз, приобретению же коровы воспрепятствовал только мой особый запрет на том основании, что мы отплываем в Шотландию, а не на Суматру, вонь же и без того стоит, как на ферме. Другие лодки увезли жён и женщин, которые, возможно, были не совсем жёнами, что сопровождалось громкими рыданиями увозимых и некоторым облегчением по крайней мере части из остающихся. Матросы взобрались по такелажу и разбежались по пертам, чтобы подготовить паруса, долго томившиеся туго собранными вдоль реев. Хирург Скин занялся своим первым в этом путешествии пациентом, тупоголовым корнуольским мальчишкой, который вывихнул два пальца, когда не смог уцепиться за грота–рей и избежал падения и смерти только благодаря быстрой реакции Тренинника. Али–Рейс устроил бесконечный концерт из задорных мотивов на скрипке, и мне некогда было удивляться, как мавр освоил этот инструмент и мелодию «Прощальной песни». Я наскоро сочинил письма троице своих официальных корреспондентов — королю Карлу, герцогу Якову и мистеру Пипсу — и другой троице: матери, брату и жене. Тем временем Маск и кок Дженкс наколдовали для моего пропитания немного отличной ветчины, на удивление съедобные сухари и халлский эль хорошего розлива.

Вернувшись на палубу, я, как мог, оценил своих офицеров. Главный канонир Стэнтон спокойно и со знанием дела проверил каждую пушку, каждый её станок и тали, затем спустился для работы в крюйт–камере. Боцман Ап шагал туда и обратно по палубе, размахивая ротанговой палкой в воздухе и раздавая указания, которые вряд ли хоть кто–нибудь мог понять, однако при его появлении все подскакивали и мчались исполнять по три или четыре задания подряд, возможно, надеясь, что одно из них могло быть предметом его неразборчивых команд. Плотник Пенбэрон находился внизу, занимаясь, без сомнения, колдерштоком и рулём, которыми он был одержим не меньше, чем бизанью; по его убеждению, во время ремонта на верфи в Дептфорде около года назад хороший новый руль, предназначенный для корабля, был продан и заменён аккуратно восстановленным и замаскированным старым, чтобы скрыть мошенничество корабелов. Это тревожно походило на мои собственные знания об особенностях работы верфи, пусть и спасших мне жизнь, и я оставил его заниматься своим делом. Дженкса нигде не было видно, конечно, хотя из трубы камбуза, расположенного в трюме, постоянно вырывались клубы дыма.