Джек Вулф в дозоре - [35]

Любит ли он ее? Джейк глубоко вздохнул. Любит?! Это не то слово. Он обожает ее, боготворит.

Его тело отозвалось на эти воспоминания. Как он хотел ее, здесь, сейчас; хотел, чтобы она была с ним, частью его; хотел до боли, до самозабвения.

Джейк выгнул спину, откинул голову. Струи обрушились, ударили в приоткрытый рот, сразу затопив воспоминания.

— Кретин!

Задыхаясь, прокашливаясь и смеясь над собой, Джейк завернул кран и вылез, мокрый, на резиновый коврик.

Ну, милый мой, подвел ты себя под обух, сказал он себе, растираясь махровым полотенцем. Сам улегся на обе лопатки, в нокаут.

Ежась от холода, Джейк швырнул полотенце рядом с корзиной для грязного белья и зашлепал в спальню. Наплевать! Какое это имеет значение? Ничто не имеет значения. Кроме Сары.

Сара.

И тут его пронзила еще одна мысль. Он даже замер — застыл с опущенной в бельевой ящик рукой. Ему вспомнилось, как утром Сара сказала, что чувствует себя удивительно свободной. И сейчас он подумал, что, может быть — всего лишь может быть, — подлинная свобода обретается только тогда, когда приходится пойти на то, чтобы пожертвовать ею.

Обдумывая эту новую концепцию, Джейк, словно в поисках истины, обвел глазами комнату и наткнулся на стенные часы. Стрелки показывали 2.15.

Черт! Философствовать было уже некогда. Нужно мчаться на работу.

Глава 9

Она была влюблена. Остаток дня Сара провела в блаженном тумане, дивясь чуду, которое с ней произошло.

Неужели такое бывает? Как это случилось? Эти два вопроса преследовали ее, а она уклонялась от прямого ответа, убеждая себя, что хотя прежде не верила в любовь с первого взгляда, но раз это случилось, значит, такое бывает.

Конец всем вопросам. К тому же она чувствовала себя замечательно — горячо любимой, полностью удовлетворенной — и ей ни к чему было забивать себе голову и насиловать свои чувства. Джейк Вулф, на ее взгляд, воплощал в себе все, что она ценила. Не говоря уже о его волнующей, привлекательной внешности, он был добр, силен, честен, благороден, с ним было весело и приятно, а в любви он не знал себе равных.

Все эти доводы вновь возбудили Сару, и приятный трепет пробежал по ее спине и ногам. Посмеиваясь над собой, таявшей при одной мысли о Джейке, она приготовила на скорую руку яичницу и тосты, решив, что пора заняться делом. Достаточно было взглянуть на кипу сочинений, дожидавшихся ее карандаша.

После стремительного бегства Джейка она еще почти час бездельничала, блаженствуя в наполненной до краев горячей водой и душистыми пузырьками ванне. Разогретая вода утишала боль внизу, снимала напряженность в мышцах.

Джейк, конечно, маг и волшебник по части любви, размышляла Сара, закрыв глаза и утопая в чувственных переживаниях. Омываемые водой соски на обеих грудях, словно крепкие почки, налились и отвердели от волнующих воспоминаний, проносящихся вихрем в ее мозгу.

Возбужденная плоть хранила ощущение рук Джейка, исследовавших каждый дюйм ее трепетного тела, хранила вкус его губ, жадно впивавшихся в нее, желавших познать ее всю-всю, сокровеннейшие ее уголки.

Благоухание насыщенных ароматическими солями воды и пара убаюкивало Сару. Она вздыхала и чуть шевелилась, чуть повертывалась, бессознательно предаваясь наслаждению в теплой воде, ласкавшей ее кожу. Едва дыша, она вспоминала, как Джейк ласкал ее, любил, обладал ею, осыпал ее горячими поцелуями; его жадный язык, его крепкое, сильное тело.

Стон, низкий, призывный, сам собою вырвался из ее разомкнутых губ. И от этого тоскливого звука развеялись осаждавшие ее образы. Сара пришла в себя.

Воспоминания разом растаяли. Она ощутила жаркую влагу в потаенной части своего тела, и краска залила ей щеки. Да, она была готова принять его вновь, вновь хотела его, и с таким неистовством, что сама себя испугалась. Одним махом соединив ноги, она выпрямилась стремительно и резко — вода заколыхалась и выплеснулась через край.

Хватит предаваться фантазиям, сказала она себе и, полежав еще немного в животворной воде, вышла из ванны и, уже собранная, деловитая, вытерла пол.

Еще полчаса ушло на мытье головы, укладку и сушку волос.

Теперь, когда она была не только удовлетворена, но и сияла чистотой, здоровьем и благополучием, Сара пошла на кухню, чтобы сварить себе кофе.

После первой же чашки она совсем ожила и, уже чувствуя себя в форме, отправилась в переднюю за воскресным выпуском спрусвудской газеты, принесла ее на кухню и положила на столик у окна, в обеденной нише, не потрудившись даже взглянуть на заголовки. Ей было удивительно уютно в коконе своей замечательной любви, и она не испытывала ни малейшего интереса к аферам и интригам внешнего мира.

Лелея свое счастье, она с рассеянным видом слонялась по квартире — что-то переставляла, взбивала диванные подушки, поглядывала в окно на сияющий осенний день, пока голод не вывел ее из состояния блаженной отрешенности и не погнал на кухню.

Проглотив скудный обед, Сара поставила тарелки в мойку, сварила еще одну чашку кофе и, взяв со стола газету, расположилась на диване. Первая же заметка, попавшаяся ей на глаза, мгновенно развеяла ее эйфорию, ощущение счастья и благополучия.