Джек Ричер: Лучше быть мертвым - [95]

– Тогда зачем надо было пытаться остановить дымовую бомбу? – спросил я вместо этого. – Почему бы не убедиться, что она попала на территорию базы Аналитического центра, чтобы ее ретранслятор смог завершить начатое?

– В дымовой бомбе тоже был ретранслятор. И он мог заставить сработать пусковой механизм бомбы в грузовике. Все это верно. Но мне нельзя было рисковать, я мог утратить отпечаток пальца.

– Утратить?

– Да, утратить. Вы знаете, во что он мне обошелся? Я заплатил за него два миллиона долларов и потерял хорошего специалиста. Отпечаток мог, конечно, остаться невредимым. Но при таком взрыве… это маловероятно. Скорее всего, он был бы уничтожен. Даже если бы и остался, представьте себе, что там творилось бы. Там ведь хранятся сотни тысяч улик… поди отыщи его среди них. Наверняка пропал бы.

– Хорошо. Расскажи, что ты сделал после демонстрации своей дымовой бомбы. Что добавил в ту, которую я должен был доставить на место.

– Ничего не добавлял. А зачем?

– Затем, что ты не хотел вот так впустую потратить отпечаток пальца. Буква Т в аббревиатуре TEDAC означает «террористический». Люди здесь работают не против протестующих. Не против тех, кто хочет привлечь к себе и своим проблемам внимание. Все эти люди – классные специалисты. Они живут вовсе не для того, чтобы в один прекрасный день радоваться возможности полюбоваться красивыми клубами дыма. А это значит, что, если бы ты немного не приправил эту бомбу чем-то еще, ее бы просто отправили в какое-нибудь местное отделение своей конторы, это в лучшем случае. А может, даже в полицейский участок. Где положили бы на полку рядом с прочими уликами, и она пылилась бы там еще много лет после твоей смерти.

– Не согласен. Она попала бы только в TEDAC. Потому что пресса про нее все уши нам прожужжала бы. И я ничего туда не добавлял.

– И не запачкал снаряды буквами VX?

– Да откуда мне взять этот Ви-Экс?

– Так ты, значит, не закачивал снаряды этой дрянью?

В эту минуту вернулась Фентон. Вошла и осталась стоять возле входной двери. Стянула хирургические перчатки из латекса и сунула их в карман.

– Ви-Экс – оружие массового поражения, – сказал Дендонкер. – Я бы не стал с ним связываться.

– А третья дымовая бомба… Последняя, оставшаяся у тебя в мастерской. Ее ты не заполнял Ви-Эксом?

– Я даже не знаю, где она сейчас находится, – сказал Дендонкер и ткнул пальцем в сторону Мансура. – Вот он куда-то ее дел. Избавился, и все. И даже не сказал, куда дел и что он с ней сделал.

– Значит, говоришь, не добавлял ничего ни в ту, ни в другую бомбу. И третья не знаешь где. И дальше будешь рассказывать свои байки?

– Это не байки.

Я немного помолчал, предоставляя ему последний шанс выложить все начистоту. Но он им не воспользовался.

– Ладно, – сказал я. – Придется тебе поверить.

– И что теперь? Я могу идти?

– Погоди минутку. Есть еще кое-что, чего я не понимаю. Ты хочешь что-то взорвать, с тем чтобы вина пала на Халиля. Но почему этот объект должен обязательно быть базой Аналитического центра? У нас есть масса других, более уязвимых объектов.

Дендонкер ответил не сразу.

– Я подумал, – сказал он, – если ударю по одной из структур ФБР, они примут это близко к сердцу. И перевернут здесь все, каждый камешек. И обязательно найдут этот отпечаток пальца, и тогда…

– Ну нет, – покачал я головой. – Лично я думаю вот что. Ты как-то узнал, что в Аналитическом центре против тебя есть улики. Нечто такое, что еще не стало известным. Но обязательно станет. Причем очень скоро. Потом тебе предложили отпечаток пальца Халиля. И ты увидел в этом свой шанс. Убить сразу двух зайцев.

Дендонкер молчал.

– Я знаю, что это за улика, – сказал я. – Немного подумал и понял, что к чему. Но мне нужно, чтобы ты сам признал это. И хочу, чтобы ты попросил прощения. Сделаешь и то и другое – можешь идти.

Дендонкер продолжал молчать.

Я указал на тело Мансура:

– Либо сделаешь и то и другое, либо вот так покинешь этот мир. Выбирай.

– Ну ладно. – Дендонкер глубоко вздохнул. – Это связано со взрывами казарм миротворцев в Бейруте. Лично я в этом не участвовал. Но готовил людей, которые это сделали. Они использовали компоненты, которые я доставал.

– Так ты был там инструктором? Так вот как ты, находясь в своем положении, подобрал водителя для грузовика?

– Да. Поэтому и вспомнил ваше имя, когда мы в первый раз встретились в морге. В тот день в Бейруте вы отличились, и вас наградили медалью «Пурпурное сердце». Я об этом читал в прессе.

– Хорошо. Ну так как…

– И мне очень жаль. Я хочу попросить у вас прощения. И у всех, кто пострадал. И у всех, кто был убит.

Я посмотрел на Фентон. Она кивнула.

– Хорошо, – сказал я и сделал шаг назад. – Ты свободен, можешь идти.

Он продолжал стоять как столб и не двигался с места. Глазки его отчаянно бегали: он явно заподозрил ловушку, но не знал какую. Так продолжалось двадцать секунд. И только потом он повернулся и пошел к двери. Сначала просто шел, потом вдруг сорвался и побежал со всей имеющейся у него прытью. Добежал до своего «кадиллака». Вскочил в кабину. Завел двигатель. И вырулил к воротам.

Я достал мобильник. Увидел сообщение о том, что пропустил звонок. Номер был мне совсем незнаком. Но я точно знал, кто мне звонил. Или, скорее, что. Спасибо Фентон за то, что она совершила свой рейд.