Джек Ричер, или 61 час - [12]

– Пошли, – сказал Петерсон.

Двадцать пять минут десятого вечера.

Осталось пятьдесят четыре с половиной часа.

Двадцать пять минут десятого вечера в Южной Дакоте и двадцать пять минут одиннадцатого вечера в обнесенном оградой южном особняке в сотне миль от Мехико. Хозяин был невероятно низкого роста, и звали его Платон. Кое-кто считал, что он бразилец и по принятой там традиции взял себе короткий запоминающийся псевдоним вместо длинного ряда родовых имен, стоящих в свидетельстве о рождении. Как, например, звезда футбола Эдсон Арантес ду Насименту, который назвался Пеле. Или другой футболист, Рикардо Изексон душ Сантуш Лейте, ставший Кака. Другие утверждали, что Платон колумбиец, и во многих отношениях это было более логично, учитывая то, чем он занимался. Но имелись и третьи, заявлявшие, что он мексиканец.

Однако все сходились на том, что Платон настоящий коротышка; впрочем, никто не осмеливался сказать ему это в лицо. В водительских правах было написано, что его рост составляет пять футов и три дюйма. На самом же деле он дотягивал лишь до пяти футов и одного дюйма в специальных ботинках на высокой подошве, а без них был всего четырех футов и одиннадцати дюймов.

Причиной, по которой никто не осмеливался говорить о росте Платона ему в лицо, являлся его бывший дружок по имени Мартинес. Тот вступил с Платоном в перепалку, вышел из себя и назвал его карликом. Мартинеса доставили в лучшую больницу Мехико без сознания. Там его сразу же отвезли в операционную, положили на стол и сделали анестезию. Затем его измерили от макушки и до самых пяток, но в том месте, где сантиметр показал четыре фута и одиннадцать дюймов, провели линию, получилось примерно возле коленей. После этого команда хирургов и медсестер произвела двойную ампутацию аккуратно, очень чисто и по всем правилам. Мартинеса продержали в больнице два дня, после чего доставили домой на машине «Скорой помощи».

Платон передал его семье подарок с открыткой, в которой говорилось, что он хочет, чтобы его дар постоянно находился на виду. В данных обстоятельствах его желание было правильно интерпретировано как приказ. Родные Мартинеса подумали, исходя из веса плещущейся внутри жидкости и размеров, что он прислал им аквариум с тропическими рыбками; когда же они сняли оберточную бумагу, оказалось, что это действительно аквариум, только наполненный формальдегидом с плавающими в нем щиколотками, икрами и стопами Мартинеса – в общей сложности примерно десять дюймов конечностей.

С тех пор никто и никогда не говорил про рост Платона.

Он ответил на звонок из особняка, обнесенного надежной стеной, и пообещал, что проблема будет решена через двенадцать часов, хотя считал: нет никакого смысла отводить столько времени на такую мелочь, касавшуюся относительно мелкого филиала большой и сложной международной организации. Так что через полтора часа он уже знал, что следует сделать. Он прикажет заткнуть свидетеля. И без промедления отправит с заданием своего человека.

Более того, он пойдет на один шаг дальше и добавит к списку пятнадцатый пункт. Платона немного разозлило, что это никому не пришло в голову. Но, с другой стороны, он Платон, а они – нет.

Из соображений безопасности он разорвет цепь.

Заставит замолчать и адвоката.

Глава 5

Петерсон вывел Ричера на улицу, где царил жуткий холод, и спросил, хочет ли он есть. Тот ответил, что смертельно проголодался. Тогда Петерсон поехал в один из ресторанов сети, расположенный рядом с заправочной станцией на главной дороге, ведущей к автостраде. У него был самый обычный полицейский «Форд Краун Виктория» с зимними шинами на передних колесах и цепями на задних. Внутри пахло печкой, резиной, гамбургерами и греющимися приборами. Снаружи снег почти прекратился.

– Слишком холодно для снега, – объяснил Петерсон, и Ричер ему поверил.

Ночное небо частично расчистилось от туч, и на землю опрокинулась огромная чаша ледяного арктического воздуха, который тут же пробрался под слишком легкую одежду Ричера; он снова замерз, и его начало трясти, хотя идти от машины до ресторана было совсем недалеко.

– Мне показалось, что ожидается серьезная буря, – сказал он.

– Ожидается две серьезные бури, – ответил ему Петерсон. – И они толкают перед собой холодный воздух.

– И скоро они сюда доберутся?

– Довольно скоро.

– И тогда станет теплее?

– Немного. Достаточно, чтобы снова пошел снег.

– Хорошо. По мне так лучше снег, чем холод.

– Думаешь, сейчас холодно? – спросил Петерсон.

– Ну, уж точно не тепло.

– Это ерунда.

– Я знаю, – сказал Ричер. – Я был зимой в Корее. Там было холоднее, чем здесь.

– Но?

– Армия выдавала нормальную одежду.

– И что?

– По крайней мере, в Корее было интересно, – заявил Ричер, и Петерсон явно обиделся.

В ресторане не оказалось ни одного посетителя, и у Ричера сложилось впечатление, что они собираются закрываться. Но они с Петерсоном все равно туда вошли и уселись за столик для двоих, пластмассовый квадрат размером тридцать на тридцать дюймов, который сразу стал слишком маленьким.

– Болтон очень даже интересный город, – сказал Петерсон.

– Труп?

– Да, – ответил Петерсон, помолчал мгновение и спросил: – Какой труп?