Джек Лондон: Одиночное плавание - [105]
Рассказы «для денег», как помним, Лондон писал уже давно, опускаясь иной раз до самоповторов. Но «в большой форме» роман «Время-Не-Ждет» — первый опыт подобного рода[235]. В нем масса компромиссов: начиная с «северной» темы (продолжения которой страстно желали сотни тысяч читателей и почитателей), пресловутого «хеппи-энда» и фигуры героя — Элама Харниша — «белокурой бестии», супермена, живущего по своим собственным законам. Хотя у него имеется вполне реальный прототип — один из соседей по зимовке на Верхнем острове (об этом мы упоминали в третьей главе), было в этом романе и «личное» — определенный скрытый вызов. Много лет назад Лондон говорил Анне Струнской, что у него есть мечта: «победить капитализм, играя по его собственным правилам». Это сделал герой романа «Время-Не-Ждет». И Джек Лондон тоже. Роман, написанный по «законам рынка» и хорошо проданный, — разве это не его победа в игре по их правилам? Симптоматично, кстати, что этот «рыночный» роман до сих пор остается одним из самых востребованных читателем крупных произведений Лондона — как в Америке, так и по всему свету.
Тогда же Лондон писал много рассказов — как на «северную», так и на «южную» тему, да и на другие — тоже. Разумеется, и они неравноценны. Рядом с шедеврами, вроде «Куска мяса», появляется масса проходных текстов, довольно небрежно — как по сюжету, так и по проработке характеров — сделанных, явно торопливых.
Интересная подробность: как раз тогда — на рубеже 1909–1910 годов Лондон испытывает недостаток в сюжетах и начинает их от случая к случаю покупать (о чем мы уже упоминали). Среди тех, кто снабжал его этим необычным «товаром», не только близкие люди, вроде Джорджа Стерлинга, Клодели Джонса и Эптона Синклера, но и будущий классик американской литературы Синклер Льюис, тогда всего лишь скромный рекламный агент и начинающий литератор двадцати с небольшим лет. В 1910 году Лондон и Синклер даже заключили вполне серьезный контракт, по которому последний обязывался поставлять сюжеты для писателя, а тот покупать. Разумеется, только те, которые сочтет интересными. Цену должен был определять Лондон. За год с небольшим писатель приобрел у молодого человека больше двадцати пяти идей — по цене от двух с половиной до десяти долларов. Конечно, не все обрело форму законченных произведений. Но, как мы видим, писатель был довольно щедр.
Работал Лондон напряженно, но уже тогда (в 1909–1910 годах) удовольствия от сочинительства не получал. Более того, постоянно говорил, что работа его тяготит, что все ему опротивело. А постоянно возрастающие расходы требовали: «еще, еще, еще…»
Отдушину находил в спиртном. «Вернувшись к себе на ферму, в Лунную Долину, — вспоминал о тех днях писатель, — я продолжал систематически пить. Мой распорядок исключал алкоголь только утром: первый стакан я выпивал, лишь окончив свою тысячу слов. После этого и до обеда я уже не считал стаканов и был все время под хмельком».
Обычно после обеда или ближе к вечеру появлялись гости. Чармиан вспоминала: «С самой первой недели (после возвращения. — А. Т) не случалось ни одного дня, когда бы у нас не было гостей»[236].
Гости у Лондонов бывали разные — соседи (их было меньшинство), разнообразный «литературный люд». Многих Лондон даже не знал лично. Своим долгом навещать писателя считали социалисты всевозможного толка: местные — те чаще всего просили денег (и обычно не встречали отказа); заезжие, вроде знаменитой Эммы Голдман[237] или других «звезд» масштабом поменьше, — по ходу очередного лекционного турне (тогда социалисты и анархисты были в моде) или просто проездом. Эти часто задерживались на несколько дней и даже недель, мешая работать.
Специально в гости Лондон почти никого не звал. Но так повелось, что к нему можно было приезжать запросто. Он не раз сам говорил об этом и всегда с удовольствием играл роль радушного хозяина.
Впрочем, играл ли? Похоже на то, что был вполне искренен, — беседы с иными из гостей были ему любопытны, а к тому же у него появлялось «законное» основание выпить. Хотя и «подкреплялся» в течение дня он постоянно, но пьяным, — как утверждал, — «меня никто не видел по очень простой причине: я и не был пьян. Но навеселе обязательно». И — признавался: «Если бы другой, непривычный человек пил столько каждый день, он наверняка давно протянул бы ноги!»
А «Джон Ячменное Зерно» наступал.
«Старая история! — читаем в «Исповеди алкоголика». — Чем больше я пил, тем больше мне было нужно для достижения желаемого действия. Вскоре меня уже перестали удовлетворять коктейли. Мне было некогда возиться с ними, да и желудок мой столько не вмещал. Виски действовало куда сильнее. Его требовалось меньше, а результат был ощутимее. Теперь мою предобеденную порцию составляло пшеничное или ржаное виски, смеси выдержанных вин, а в конце дня — виски с содовой».
