Джек, который всегда с тобой - [4]

– Одеваем воздушные маски и разделяемся: Стэнли со своими ребятами – первый этаж, Джок – второй, Мориссон – все, что выше. Выносите все, что уцелело. Офицеры незамедлительно принялись инструктировать своих людей, раздавая внутрикомандные боевые задачи. А Ротберг первым нырнул в помещение, натянув на нижнюю половину лица воздушную маску с медными и угольными фильтрами. В центре главного зала дыма не было, если не считать таковым труху и бетонную пыль, клубящуюся в воздухе. Из-за этого все казалось зыбким, нереальным и очень далеким; Джек налетел плечом на какую-то машину и негромко зашипел. Здесь, если верить официальным документам, производили паровые двигатели. Что еще – никто не знал, точнее, не знал Ротберг, да ему и не было интересно. Чем ближе он приближался к эпицентру взрыва, тем теплее становился воздух, и тем сложнее было дышать, даже сквозь фильтры.

Один раз Джек споткнулся обо что-то, наклонился, чтобы рассмотреть, и поспешно отпрянул. Он не чувствовал запахов, и сейчас это было высшим благом: обваренный труп с уже начавшим разлагаться лицом наверняка так благоухал, что вряд ли это смог выдержать организм полицейского. Когда, наконец, стало невыносимо жарко, Ротберг свернул и устремился в соседний цех, к которому вела слегка обуглившаяся дверь, сейчас висящая на одной петле. Здесь было не так жарко, но легко проводящие тепло металлические детали все еще сохраняли высокую температуру. Джеку пришлось снять свою кожаную куртку и обернуть ею несколько довольно объемистых деталей, прежде чем взять их в руки. И верно: зачем тратить деньги на детали, которые из-за разрушения завода наверняка подскачут в цене, если можно их просто взять? Оставалось совсем немного. И на календаре уже было двадцатое декабря.

В кабинете Крисфилда собрался весь отдел, начиная операторами выездных служб и заканчивая самим начальником полиции. Тот сидел, переплетя пальцы, и внимательно выслушивал сумбурные донесения. Вот уже неделю город бурлил: обчищен дом самого богатого человека штата. Полиция стояла на ушах, но пока бессмысленно: кем бы ни были загадочные преступники, они не оставили ни следа месте преступления.

«Чистая работа!», уважительно присвистнул Ротберг, знакомо нагло улыбнувшись.

– Никаких зацепок, – уныло отрапортовал один из старых служак, на чьей памяти настолько громкое преступление случалось впервые.

– Я понял, – коротко отозвался Теодор, пробуривая каждого по отдельности и всех вместе злым взглядом. – Расходимся и работаем, работаем, иначе я останусь без рождественской премии. Поверьте, это очень сильно скажется на моем настроении и вашем благосостоянии. Кабинет начал стремительно пустеть, даже Джек куда-то испарился, здраво оценив, насколько не в духе сегодня его друг. У двери остался переминаться с ноги на ногу сержант Клейв, бледный и чем-то явно озабоченный.

– Ну? – пригласил его к беседе начальник полиции и многозначительно приподнял брови. Клейв глубоко вздохнул, подошел к столу, пододвинул к нему один из стульев, в хаотичном порядке расставленных по кабинету, и наконец сел.

– Крисфилд, я знаю, что вы знаете…то есть, я хотел сказать… – он совсем стушевался. Тео не спешил ему помогать, угрюмо нахмурившись. – Мне кажется, что вы знаете, кто кроется за многими преступлениями! Брови Крисфилда взлетели еще выше.

– Да ну?

– Ротберг…– начал было он, но тут начальник полиции резко перегнулся через стол, сгреб сержанта за галстук и резко дернул на себя.

– Послушай меня, Клейв, хорошенько запомни и не доводи до греха.

Я доверяю Джеку, как самому себе, – он зло шипел над самым ухом, – и я не советую тебе в нем сомневаться. Я любому порву за него горло, и мне не важно, это будешь ты, или премьер-министр. Понял? Клейв судорожно сглотнул и дернул головой. Хватка на его галстуке чуть ослабла.

– Свободен. Теодор опустился в свое мягкое, глубокое кресло и прикрыл глаза.

Клейв еще немного помялся, собираясь что-то сказать, но не стал рисковать, предпочтя просто удалиться. От этого его подозрения о нечестивости лучшего друга Крисфилда только окрепли. Ротберг шагнул из другой двери, появился из смежного кабинета, где обычно заседал сам.

– Приятно слышать, что ты меня защищаешь, Тео, но я со всем справлюсь сам, – сейчас он не улыбался, только немного приподнимал уголок губ.

– Я знаю, Джек. Но это и мое дело.

По старой доброй традиции все, у кого не было семьи, собирались перед Рождеством вместе, сидели в главном зале или кабинете начальника, пили, шутили. И в этом году не обошлось без посиделок. В какой-то момент Ротберг поднялся на ноги, сжал пальцы на плече друга и, наклонившись к нему, пробормотал:

– Я, кажется, все…

– Я понял, – отозвался Теодор. – Иди, проветрись. Джек удалился нетвердой походкой, а они продолжили пить, пока в один миг их не прервали: в кабинет вломился дежурный рядовой и проорал:

– Так такая…дрянь…поднимается! И замахал руками, показывая масштаб поднимающейся где-то там дряни. Полицейские повскакивали со своих мест. Попадали стулья, вилки, затрещал ножками чуть разъехавшийся стол. Из холла, где они оказались, быстрее было добраться до верхней площадки, откуда в свое время отправлялся в плаванье первый воздушный шар, использованный в разведывательных целях. Правда, проект прикрыли, а площадку демонтировать не стали. На ней и столпились не совсем трезвые служаки, с открытыми глазами смотря, как из-за границы правительственных домов, из распахнутой крыши полицейского ангара поднимался монстр: огромный шар из плотного серого материала, под пузом у которого крепилась небольшая рубка, по которой, это отчетливо было видно, метался пьяный Ротберг. Шар поравнялся с площадкой, завис и поднялся еще немного. Рубка оказалась совсем близко, так, что до нее можно было дотянуться рукой.