Джек-Брильянт: Печальная история гангстера - [82]

Джек подозвал официанта:

— Омлет с помидорами. Двойную порцию.

— Одну на всех?

— Я отвечаю только за себя.

Официант нагнулся и театральным шепотом, так, чтобы слышали все, произнес Джеку на ухо:

— Говорят, вы способны удовлетворить десять тысяч женщин. Это правда?

Джек взял со стола нож для масла, подбросил его на ладони и уставился на официанта. Проткнуть бы насквозь эту холуйскую розовую ладошку. Вывести бы подлеца из ресторана и спустить с лестницы — пусть считает ступеньки своим сопливым носом!

— Я понял, — промямлил официант, пятясь назад и обращаясь непосредственно к Джеку, — что вы все на свете знаете. Абсолютно все.

— И откуда такие только берутся? — громко спросил Джек, однако ответом ему был донесшийся из кухни зычный голос официанта: «Омлет с помидорами для Джека-Потрошителя», после чего сидевшие в ресторане посмотрели на Джека с интересом.

Джек поправил галстук, чувствуя, что воротник рубашки ему велик и что костюм висит на нем, как на вешалке. Он здорово похудел — подросток во взрослом костюме. Неожиданно он почувствовал себя молодым, взъерошил обеими руками волосы и подумал о работе, которая ему предстоит, о физической работе, которой необходимо заниматься подросткам. Они ведь должны расти. Должны трудиться в поте лица, набираться сил и мудрости — впереди их ждут тяжелые испытания. Предстояло трудиться и Джеку. На танцевальной площадке, к примеру.

Он хотел было встать, но Алиса вцепилась ему в рукав и шепнула:

— Помнишь, Джек, как ты украл в магазине пальто с чернобуркой, которое мне так хотелось? А потом я отнесла его обратно, но ты пошел и снова его украл, помнишь? Ах, как я тогда любила тебя за это!

— Помню, — вполголоса проговорил Джек. — Я никак не мог забыть про это пальто.

Некоторое время Кики наблюдала, как они шепчутся, а затем придвинулась к Джеку вплотную и прошептала:

— Джекки, я раздвинула ноги.

— Правда, малыш?

— А сейчас раскрываю губы. Нижние.

— Ну да?

— Да. А теперь закрываю. А сейчас опять их раскрываю.

— Молодец, малыш. Молодчина.

Тут он встал и заявил:

— Я иду танцевать.

Алиса посмотрела на Кики, Кики — на Алису: наконец-то решился. Затем обе посмотрели на Джека — кого-то он выберет? Однако Джек так никого и не выбрал. Он поднялся и, с неподвижно висящей левой рукой и молодцевато вздернутым правым плечом — чем не молодой человек в полном расцвете сил? — направился к танцплощадке, где несколько пар кружились в вальсе. Стоило Джеку ступить на площадку, как сначала одна-две пары, а потом и все остальные остановились, оркестр смолк, но Джек повернулся к оркестрантам и сделал им знак, чтобы они продолжали играть. Потом взглянул на Кики и Алису, которые стояли у самого края площадки, и сказал:

— Мою руку, Мэрион. Возьми мою руку.

Глаза Алисы наполнились слезами, а Кики вцепилась в безжизненно повисшую руку Джека и положила ее себе на плечо. Когда она придвинулась к нему, он сказал: «Мою правую руку, Алиса», и Алиса, просияв сквозь слезы, подняла правую руку Джека.

И Мэрион, и Алиса знали, что делать дальше. Взявшись за руки, они вступили на площадку, и, когда оркестр заиграл «Два сердца и три четверти часа», вальс, который танцевала вся Америка, вся Европа, вальс, ритм которого, казалось, расчислен на небесах, Алиса, Мэрион и Джек, втроем, влились в музыку, влились в танец их жизни.

«Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три», — считал Джек. И они, взявшись за руки и замкнув круг, кружились по площадке в ритме вальса, кружились всё быстрей и быстрей… Под все громче звучавшие аплодисменты собравшихся они возносились все выше и выше, в заоблачные дали, туда, где люди знают, что такое счастье.

Джек на ниточке

Я опускаю подробности двух летних процессов, в которых не было ничего неожиданного, если не считать моей захватывающей речи, а также обвинения в лжесвидетельстве, предъявленного на суде в Трое одному из наших свидетелей, чья решительная поддержка алиби Джека, увы, оказалась совершенно неправдоподобной. Можно, впрочем, считать неожиданностью и решение июльского суда, вынесшего Джеку, обвинявшемуся в нападении на Стритера, оправдательный приговор. Когда зачитывалось решение суда, зал взорвался аплодисментами. Алиса, в своем прелестном розовом платье с маками и в широкополой шляпе, побежала по проходу, облокотилась на перила и смачно поцеловала Джека. «О мой малышик!» И триста человек, что собрались под окнами окружного суда в Трое, ибо в зале не осталось свободных мест, издали победный клич, разнесшийся по всему свету. Сей победный клич моралисты расценили как свидетельство безнравственности Америки, которая желает успеха такому негодяю, как Брильянт. Им, этим моралистам, было невдомек, какой популярностью пользовался Джек у простых людей, людей улицы.

Должен признать, что генеральный прокурор выстроил мощный редут свидетельских показаний, неопровержимо доказывающих, что в тот вечер, когда Стритер подвергся нападению, Джек побывал в пивной Суини в Катскилле. Мне же удалось убедить суд, что Стритер был бутлегером, и тем самым представить все дело разборкой гангстеров, не поделивших груз спиртного, а не избиением невинных старика и младенца. И Джек праздновал победу.