Джек-Брильянт: Печальная история гангстера - [4]

— Не знаю, сегодня все было честно. Если б он сливал, я б на него не ставил. Видел бы ты, как он этого Мэрфи молотил. Живого места на нем не оставил. Мэрфи твой — болван. Руки у него — как сосиски. Бенни его живьем съел.

— Я Бенни люблю, — сказал Филетти. — Но пойми меня правильно: последний раз Мэрфи мне приглянулся. В тот вечер он смотрелся неплохо, я сам видел.

— Ты ничего в этом не смыслишь, Чарли. Не надо тебе на боксеров ставить. Не смыслишь, и все тут. Я правильно говорю, Уолтер? Ведь ни черта не смыслит, а?

— Я за бокс не болею, Джек, — сказал Уолтер Рудолф. — Отучился, пока в тюряге сидел. Последний раз был на боксе в двадцать третьем. Бенни Ленард отделал тогда одного парня, уж и не помню кого.

— А ты, друг? — окликнул Джек Лукаса, нового бармена. — Ты на бокс ходишь? Знаешь Бенни Шапиро?

— Вижу его имя в газетах… По правде сказать, мистер Брильянт, я больше насчет бейсбола…

— Ничего-то вы в боксе не смыслите, — вздохнул Джек. Он посмотрел на Элен. — А вот Элен разбирается, правда, крошка? Скажи им, что ты сказала сегодня, когда мы были на боксе.

— Не хочу, Джек. — Она улыбнулась.

— Давай.

— Мне неловко.

— Плевать. Повтори, что ты сказала, и дело с концом.

— Ладно. Я сказала, что у Бенни получается на ринге не хуже, чем у Джека-Брильянта в постели.

Все сидевшие за стойкой рассмеялись — но не раньше, чем рассмеялся сам Джек.

— Раз так, звание чемпиона ему обеспечено, — сказал он.

Атмосфера в клубе царила приподнятая; несмотря на позднее время, уходить никто не собирался. Джек простоял за стойкой сорок минут, и это ему надоело. В свое время он работал барменом, но владелец клуба заниматься такой работой не обязан. Впрочем, иногда — согласитесь? — бывает приятно делать то, что не обязан. Джек надел пиджак и подсел к Элен. Сунул руку под ее распущенные светлые волосы, обхватил ее за шею и поцеловал. Все отвели глаза — когда Джек целовал на людях своих дам, не смотрел никто.

— Джек тут как тут, — сказал он.

— Я рада его видеть, — отозвалась Элен.

В дверях появился Бенни Шапиро, и Джек, вскочив со своего места, пошел ему навстречу и, обняв за плечи, проводил к стойке.

— Я немного опоздал, — сказал Бенни.

— Где твоя девушка?

— Я встречался с мужчиной. Должен был выплатить страховку.

— Страховку?! Ты одерживаешь победу, ломаешь сопернику нос, а потом идешь платить страховку?!

— За отца. Я и без того уже две недели водил агента за нос. Он ждал. А утром бы страховку аннулировал. Я так понимаю: лучше сразу заплатить, пока все не растратил.

— Чего же ты молчал? Кто этот хрен?

— Все в порядке, Джек. Дело улажено.

— Нет, вы на него посмотрите! — провозгласил Джек, обращаясь ко всем присутствующим.

— Я ж говорю, лично мне Бенни всегда нравился, — сказал Филетти.

— Освободи нам столик, Герман, — сказал Джек. — Бенни пришел.

Герман Цукман стоял за стойкой и считал деньги. Он повернулся к Джеку и с изумлением посмотрел на него:

— Ты же видишь, я занят, Джек.

— Освободи столик, говорю.

— Все столы заняты, Джек. Посмотри сам. Мы и так уже человек тридцать завернули. Если не больше.

— Послушай, Герман, рядом со мной сидит будущий чемпион мира по боксу, он пришел к нам в гости — а ты стоишь и несешь невесть что.

Герман спрятал деньги в сейф под стойкой, а затем освободил один из столиков — пересадил две пары за стойку и поставил им бутылку шампанского.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил у Бенни Джек, когда все сели. — Травм нет?

— Нет, обошлось, голова только немного болит.

— А ты меньше о страховке думай. Нашел из-за чего волноваться.

— Может, у него голова болит, потому что его по голове ударили? — предположил Чарли Филетти.

— Ты тоже скажешь, — усмехнулся Джек. — Да Мэрфи так голову Бенни и не нашел. Искал, искал — и не нашел. Он и собственную жопу не найдет — даже с компасом. Зато Бенни голову Мэрфи нашел. И нос тоже.

— Когда ломаешь противнику нос, это приятно? — поинтересовалась Элен.

— Как вам сказать… — задумался Бенни. — Если серьезно, этого даже не замечаешь. Удар как удар. Иногда чувствуешь — что-то твердое, а иногда — нет.

— Ты что ж, хруста не слышишь? Чего тогда стараться, черт возьми! — буркнул Джек.

Филетти засмеялся:

— Джек любит, чтоб хрустело, верно, Джек?

Джек взмахнул рукой, сделав вид, что собирается отвесить Филетти оплеуху.

— Не зря, значит, говорят: «Не подымай носу — споткнешься», — изрек Филетти и опять засмеялся. — Помню, как богатей один из Техаса, дурак дураком, стал Джека по матери ругать. Здоровый малый, под два метра, но Джек с ним церемониться не стал: берет со стола бутылку, об стену — и рраз ему по голове! То-то смеху было, помнишь, Джек? Сукин сын не понял даже, на каком он свете. Сидит и кровь утирает. На следующий день я ему говорю: «Понял теперь, что бывает, если Джека по матушке ругать?» — а он мне: «Я, — говорит, — извиниться хочу». И протягивает «штуку». «Это, — говорит, — чтоб Джек не сердился». Помнишь, Джек?

Джек улыбнулся.

В клуб вошли братья Риганы, Билли и Тим, — их все знали; дюжие ребята с Лоуэр-Уэст-Сайд, они всю жизнь, с тех пор как поняли, что Господь не зря наделил их физической силой, проработали грузчиками в порту. За глаза Билли называли «Омалоном»;