Джаз. Великая история империи греха и порока - [15]

Шум толпы не оставлял никаких сомнений в том, каким был ответ. После того как еще несколько человек произнесли свои речи у ног Великого Миротворца, обезумевшая толпа услышала последние слова Паркерсона: «Следуйте за мной, жители Нового Орлеана! Я буду вашим вожаком!»

Толпа разошлась, и Паркерсон с соратниками двинулся по Роял-стрит[99]. В доме Хейна на углу Бьенвиль-стрит заранее собранный отряд вооружился двустволками и винчестерами и разобрал заготовленный днем раньше запас веревки. Затем все они вернулись на Канал-стрит и двинулись к окружной тюрьме. Газета «Дейли Айтем» позже писала: «Толпа выстроилась рядами по три-четыре человека[100]. Впереди шли самые состоятельные и уважаемые жители Нового Орлеана. За ними – честные труженики: механики, рабочие, купцы. И все они хотели добиться того, чего не добился закон».

Толпа «могучим ревущим потоком»[101] прошла по Канал-стрит, повернула на Рампарт-стрит и двинулась к площади Конго. По пути заплаканные женщины махали им платочками с балконов, а мужчины кричали, взбираясь на крыши и навесы, пивные бочки и тележки с продуктами, и подбадривая оттуда идущих. Некоторые даже скандировали «Кто убил начальника?» – этот вопрос еще много десятилетий будут с ненавистью бросать в лицо итальянцам Нового Орлеана. Немногих полицейских, оказавшихся в толпе, прогнали, осыпав дождем из камней и грязи.

Вооруженные люди во главе процессии маршировали с почти военной выправкой.

– В жизни не видел ничего более жуткого[102], чем та тихая решимость толпы, – позже хвастался репортерам Паркерсон. – Не было никаких беспорядков.

С винчестером в руке и револьвером в кармане Паркерсон вывел сторонников на площадь Конго-сквер, в квартале от тюрьмы. Там он остановился и снова обратился к ним с речью о важном долге, который им предстояло исполнить.

Двое городских следователей вышли из парка и побежали к окружной тюрьме, чтобы предупредить надзирателя Лемюэля Дэвиса о приближающейся толпе[103]. Надзиратель понял, что уже не успеет перевести заключенных в другое место, поэтому ему и его подчиненным придется сдерживать толпу. Он тотчас велел запереть двери тюрьмы изнутри и позвонил в центральное управление полиции, запросив подкрепление. Затем он направился к пленникам, ожидавшим освобождения на втором этаже, в обширной слабо охраняемой зоне, так называемой «Палате Звезд». Узнав о приближающейся толпе, самый влиятельный из заключенных, Джозеф Мачека, попросил надзирателя раздать арестантам оружие, чтобы они смогли защитить себя. Дэвис не решился выполнить просьбу, но согласился выпустить заключенных из камеры ради их безопасности. Он послал охранника в женский корпус тюрьмы с приказом освободить здание, чтобы там смогли укрыться итальянцы. Затем он отдал заключенным ключи и позволил им рассеяться по огромному зданию.

Толпа к тому времени достигла ворот тюрьмы. Офицеры четвертого полицейского участка, находившегося в том же здании, тщетно пытались отогнать ее. Один из заместителей шерифа оттолкнул от ворот мужчину, и тот в ответ молча приставил к его голове пистолет.

– Я сделал все, что мог, – сказал офицер, отходя от ворот с поднятыми руками[104].

В конце концов, к железным воротам подошел сам Паркерсон[105]. Он позвал надзирателя Дэвиса и настоял на том, чтобы ему передали ключи от ворот, ибо такова воля жителей Нового Орлеана. Дэвис отказался и не уступил, даже когда Паркерсон пригрозил выбить ворота. Тогда Паркерсон послал отряд к неприметной деревянной двери с боковой стороны большого здания тюрьмы. Дверь вела в кабинет надзирателя. Охранники заколотили ее изнутри досками, но повстанцы Паркерсона без большого труда устранили это препятствие и проникли внутрь. Паркерсон поставил охрану у входа и приказал отряду карателей разыскать нужных заключенных. Ни один замок, ни одни ворота не смогли сдержать натиск ненавидящей оправданных преступников толпы.

Вооруженные мстители рассеялись по огромному зданию, а заключенные – среди которых был и Филипп Лобрано, ожидавший в тюрьме начала процесса по делу об убийстве Питера Дойблера[106], – наблюдали за ними. По некоторым свидетельствам, Паркерсон заранее составил список тех заключенных, которых нужно убить или же пощадить. Мальчишку Аспери, к примеру, трогать запрещалось, – наверное, из-за возраста – как и тех двоих, кого признали невиновными в убийстве Хеннесси. Но остальных нужно было схватить, вывести наружу и торжественно казнить.

– Мы не собирались никого расстреливать[107], – позже признавался Паркерсон в интервью. – Но когда мои люди вошли внутрь – их было примерно пятьдесят, – они рассвирепели. После того как они ощутили вкус крови, их уже было не остановить.

Несколько палачей выбежало на опустевший двор тюрьмы. Один из них увидел лицо в окне второго этажа.

– Скаффиди там![108] – закричал он, узнав одного из обвиняемых, а затем поднял револьвер и выстрелил.

Для остальных это был сигнал к действию. Забыв о дисциплине, они тоже взялись стрелять в окно. Пули раскрошили раму, и вниз хлынул дождь из щепок и белой пыли. Надзиратель Дэвис выбежал во двор, призывая к спокойствию и порядку, но вооруженные люди рванулись по лестнице на второй этаж.