Джайв с манекеном - [83]

Он повторяет эти слова с нажимом, как приказ, и тогда я поднимаю взгляд.

Его глаза, как две свинцовые пули, раскалившиеся от вспышки пороха, и я не знаю, чего он хочет больше всего на свете: ударить меня или поцеловать. Кружка с чаем выскальзывает из моей руки и летит на пол, расколовшись на четыре куска. Чай заливает пол, образовав некрасивую дымящуюся лужу.

Отставив свою кружку, Змей делает шаг ко мне, но я уклоняюсь и ухожу. Мне все равно, где он будет спать, и почти все равно, что он со мной хочет сделать. В глубине души я знаю: что бы ни произошло между нами сейчас, это в последний раз. Новогодние каникулы кончились, и все должно вернуться на свои места.

Змей вошел в комнату. Я разделась у него на глазах, небрежно, отстраненно, представив, что за спиной – целый зрительный зал, а я героиня очередной мелодрамы. Экранная Наденька затянула тоскливую песню женщины, которой нравится, что ее возлюбленный не любит ее. Змей молчал, глядя, как я стаскиваю свитер и джинсы, как бросаю их на пол. А я думала о том, что никогда не захочу называть его по имени. Экранное мельтешение действовало на нервы. Я нажала на кнопку, и комната погрузилась во мрак. Пусть так. В темноте можно представить все, что угодно.

Я почувствовала его приближение. Потом откинулось одеяло, и под него скользнуло большое, горячее тело. Он обнял меня, прижав к груди, вот только я была совсем не настроена на сантименты. Делай что хочешь, и оставь в покое. Завтра будет совсем другой день.

Самолет Кристофа прилетал в полдень. И, несмотря на то, что мы выехали загодя, все равно опоздали, застряв в пробке. Когда мы припарковались на стоянеу Шереметьево, Кристоф уже стоял на улице, припорошенный снегом, в нелепой вязаной ушанке. Его псы сидели в машине, а Бакс зябко трясся, поджимая лапы. После относительно теплой Франции московские морозы были для него убийственными. Путешествие явно не пошло ему на пользу. Пес нервничал и старался прижаться поближе к единственному близкому человеку.

– Кристоф! – крикнула я, выбираясь из машины. Бакс, услышав мой голос, напрягся и принялся высматривать меня в толпе. Учуяв хозяйку, пес завизжал и рванулся так, что круглый, как мячик француз полетел за ним, скользя по обледеневшему асфальту словно сноубордист.

Собака сбила меня с ног. Его горячий язык с трудом просунулся сквозь ремни намордника, но этого хватило, чтобы мгновенно слизать с лица косметику. Бакс не давал подняться и казалось, что на данный момент нет никого счастливее его.

Змей наблюдал за происходящим снисходительно и не помог мне встать, понимая, что это бесполезно. Я поднимаюсь на четвереньки, и Бакс снова свалил меня на бок.

– О, боже, Бакс, прекрати! – кричит Кристоф по-французски, но пес слишком занят мной и не слышал. Я хохотала, отбиваясь от тяжелого литого тела, с огромным трудом встала на ноги, отряхивая снег.

– Прости, я не должен был… – сконфуженно бормочет Кристоф. – Добрый день, месье…

Я оглядываюсь на Змея. Он стоял, засунув руки в карманы, не обращая внимания на снег, тающий на его лысой голове. Кристоф замечает мой взгляд, и с его лица сползла благодушная улыбка. Я поцеловала его в щеку.

– Как долетел?

– Ужасно. В самолете было дико холодно. Не понимаю, почему. На середине пути я отправился в туалет как раз в тот момент, когда мы попали в зону турбулентности, и едва не остался без зубов. Твой пес вел себя хорошо, но я бы посоветовал обратиться к специалисту. У него явно стресс. Ты заберешь его?

– Конечно.

– Хорошо. Хотя мне немного жаль. Он обрюхатил двух моих девочек. И, хотя я несколько недоволен, что у него нет родословной, почему-то не слишком расстроился. Возможно, старею, становлюсь излишне сентиментальным и чувствительным. Когда нет ни жены, ни детей, радуешься малому. Ты не говорила, оставить ли тебе щенков, потому я всех распродал.

– Да, щенки мне как-то некстати…

Я не знала, понимает ли по-французски Змей и потому периодически оглядывалась. Вежливая улыбка на его физиономии могла означать что угодно.

– Ничего не понимаю, – тараторил Кристоф. – Тамара не отвечает на звонки. Мне пришлось просить директора клуба организовать нам гостиницу и машину. Ждал только тебя, смертельно хочу есть и спать. Ты не в курсе, что случилось у Тамары?

– Я тебе расскажу потом, – пообещала я. – Если к тому времени останусь в городе. Или напишу.

Кристоф погрустнел.

– Ты опять уезжаешь?

– Боюсь, да.

– Я тебя еще увижу?

Я пожала плечами и погладила пса. Бакс, абсолютно счастливый, прижимался к моим ногам, заваливаясь всем телом так, что я едва не падала.

– Кто этот мужчина рядом с тобой? – спросил Кристоф. В его глазах, бесцветно-голубых, поблекших от времени, столько мудрости и понимания, что я теряюсь на какой-то миг. Кристоф был рядом со мной в самые трудные годы, и не предаст в дальнейшем, я это чувствую, и потому, оглянувшись на безмятежно улыбающегося Змея, я отвечаю просто, без лишних слов:

– Убийца.

Бакс без особого сопротивления забрался на заднее сидение джипа. Правда, на Кристофа, с которым мы обнимались на прощание, смотрел с понятной тоской. Перемены пса не радовали. Скорее всего, он хотел, чтобы француз поехал вместе с хозяйкой. Однако чуда не произошло. Он быстро освоился в машине и развалился на кожаном сидении. Я с мстительным удовольствием подумала, что машину потом придется мыть. В аэропорту, несмотря на морозец, было грязновато. На Змея пес покосился без особого интереса, и даже глухо рыкнул.