Джан — глаза героя - [29]

Никто не умел быстрее и деловитее договориться о новой партии работы, выхлопотать легкие, удобные станки, достать материалы — словом, так хорошо все наладить и так разумно во всем поддержать.

Но добрую славу Семена Гавриловича затмевала еще более громкая и повсеместная известность его четвероногого поводыря. Джан справедливо слыл по району героем.

Множество «надомников» проживало за 10–15 километров от станции. Добираться до них летом приходилось через цветущие поля, луга и рощи; осенью все одевалось в золото и пурпур и становилось еще красивее под синим ласковым небом. А зимою вдоль дорог и тропинок наметало голубые сугробы. Много сил пришлось потратить Семену Гавриловичу с Джаном, чтобы разыскать всех слепых и наладить с ними деловое знакомство.

Вот тут-то особенно пригодилась прекрасная выучка и редкая сообразительность Джана.

Еще на станции Семен Гаврилович начинал расспрашивать встречных и поперечных, как добраться до места. Случалось, тут же отзывался какой-нибудь попутчик и, узнав в чем дело, охотно провожал их до самого двора.

Но часто люди не сразу соображали, о чем их расспрашивает совершенно слепой человек. В таких случаях они начинали подробно объяснять жестами:

— Идите сперва вот так, налево, — говорил кто-нибудь, поворотившись в левую сторону и намечая направление рукою. — Вон там, у большого дома, спуститесь к лесочку, пройдете лесок, по дороге увидите мостик. Через нею — все прямо-прямо, и видны будут выселки. Эго и есть новый поселок «Ким». Запомнили?

— Разрешите повторить: налево, до большого дома, за домом спуск к лесочку, по дороге через лесок, через мост; и все прямо-прямо до выселок, — повторял медленно и внятно Семен Гаврилович и тоже показывал рукой.

Джан внимательно следил за каждым движением рук и потом грудью влетал в свою шлейку.

— Спасибо, гражданин! — по многолетней привычке Семен Гаврилович прикладывал руку к виску. — По дороге будем уточнять.

А человек, следя за тем, как быстро и легко шагали они в указанном направлении, только теперь начинал догадываться, что объяснение его слушали не один, а двое.

— Ведет! — удивлялись люди. — Этот, в очках, держится за ручку, а собака его ведет. Вишь, как все запомнила. Ведет правильно! Чудеса-а!

Джан привык к подобным расспросам и объяснениям. И очень редко ошибался в направлении. А уж побывав хотя бы единственный раз, запоминал адрес навсегда. Теперь стоило только скомандовать: «Ким» или «Красный луч»! — и он отлично припоминал весь путь.

Часто в ясные дни, шагая по рощам и нивам, Семен Гаврилович пел. А Джан, очень любивший его голос, весело дирижировал хвостом и по временам присоединял к теноровому напеву свой звучный бас.

Осень стояла тихая, теплая. В воздухе пахло разрезанным арбузом. Над убранными уже полями и огородами щебетали птицы, где-то кудахтали куры, гоготали гуси, звонко распевали петухи. Издалека доносился лай собак и ребячий гомон.

Пес привык к тому, что его появление встречалось криками радости. Он считал своим долгом отвечать теперь на приветствия помахиванием хвоста. Угрюмый характер собаки давно смягчился. Джан полюбил прогулки и общение с людьми.

Но службу свою он выполнял по-прежнему, не допуская ни для кого никаких поблажек. Оберегать хозяина, держать всегда ухо востро, хотя среди людей, оказывается, есть и такие, как «Силикатный».

Джан будил хозяина всегда в одно и то же время — до света. После завтрака Семен Гаврилович пристегивал на спину походный мешок, брал палку, и они отправлялись на станцию.

Джан отлично изучил и все пешеходные пути. Из любой деревни и колхоза он мог бы теперь привести хозяина домой пешком. Но он был вполне культурным зверем и привык широко пользоваться таким достижением техники, как электричка.

В одной из деревень проходило собрание: рабочие картонажного цеха комбината и группа «надомников» подводили итоги социалистического соревнования.

После собрания был концерт. Выступал на нем и Леонид Быстрое.

Джан весь этот день наслаждался свободой. Он не слушал речей, а с разрешения хозяина бегал на речку купаться и потом сладко храпел под кустом. Выспавшись, он скова прогулялся по берегу пруда, вмешался мимоходом в уличную ссору мальчишек и немедленно унял забияк.

Потом он с охотой помогал хозяйкам загонять по местам поросят и телят.

Потом Джан обошел несколько дворов и обнаружил у одной из хозяек неизвестного человека, который снимал что-то развешанное на веревке.

Снимать вещи с веревок Джан разрешал только хозяину и Нине Александровне, так что тут он усмотрел явное беззаконие и поднял шум.

На шум сбежались хозяйки, отняли украденные вещи и в благодарность чуть было не обкормили Джана.

В промежутках между этими разнообразными делами, необычайно довольный собою, пес проведывал хозяина.

Столы стояли в саду, и хозяин со своими товарищами, видимо, тоже отлично проводили время.

Джан со всеми был хорошо знаком, и никто не внушал ему никаких подозрений.

Пес снова отправлялся по делам или храпел под кустами.

И так случилось, что он в первый раз проворонил хозяина.

Семен Гаврилович зашел к кому-то из товарищей во внутренние комнаты дома и загостился у приветливых хозяев. Джан случайно обнаружил, что его нет на прежнем месте за общим столом, и, не поискав, как подобает обычной собаке, по следу, немедленно отправился за ним домой.