Джакомо Мейербер - [6]

IV

МЕЙЕРБЕР был, бесспорно, первокласс

ным музыкантом и крупным театраль

ным гением. Первого не оспаривает никто, даже враги: даже Вагнер с "искреннейшей радостью и неподдельным восторгом" пишет в той же " Опере и драме" об "отдельных чертах известной любовной сцены IV акта "Гугенотов' и особенно о чудной мелодии в Ges-dur, вырастающей как благоуханный расцвет ситуации захватывающей блаженной болью человеческо сердце и принадлежащей к очень немногим и несомненно законченнейшим произведениям этого рода". Следовательно, споры возникают не о факте наличия таланта, а, так сказать о том употреблении, которое дал Мейербер своему большому музыкальному дарованию. И тогда именно ставят в вину Мейерберу чаще всего театральность. Он-де весь разменялся на пустые сценические эффекты, гонялся за моднымй и сенсационными сюжетами (типа Варфоломеевской ночи), играл антитезами до потери вкуса и в сущности опошлял разрабатываемые им темы: ведь по существу в " Гугенотах" вместо столкновения религиозных идеологий и борьбы двух политических партий мы видим лишь банальную любовную интригу с галантными приключениями, будуарными тайнами -и т. д. Такая же, мол, мнимость серьезного конфликта и в ^Африканке": и там две больших темы-трагедия оторванной от своего народа девушки и борьба смелого мореплавателя Васко де Гама с филистерами-опять вырождаются в шаблонную любовную оперную историю.

Кое-что в этих возражениях верно. Действительно, протестантизм Рауля из " Гугенотов" лишь наклеенный ярлычок; любовная драма могла бы разыграться и без него. Нет глубокой идейной концепции и в "Африканке". И, тем не менее, Мейербер обращается к темам этих опер не только ради бутафорских эффектов, но чувствуя их политическую значимость: это относится в особенной степени к "Гугенотам" и их несомненной антиклерикальной и антикатолической тенденции в эпоху Июльской монархии. Вспомним драматургию Великой французской революции и "Карла IX" МариЖозефа Шенье, где разрабатывалась та же историческая ситуация! В "Гугенотах" католики-дворяне (за исключением Невера) выведены жестокими и мрачными заговорщиками, чуть ли не негодяями; королевская власть показана как эфемерное начало, как жалкая игрушка в руках католической партии. Идейную подоплеку опер Мейербера великолепно воспринимали многие его современники, в том числе внимательно следивший за французской политикой Гейне, большой энтузиаст Мейерберова творчества, много сделавший для пропаганды его в Германии. В девятом из "Писем о французской сцене" он проводит политическую параллель между Россини и Мейербером: музыку Россини прежде всего характеризует мелодия, которая служит для выражения изолированного (индивидуального) ощущения; музыка Мейербера более социальна, нежели индивидуальна; современники слышат в ее звуках свои устремления, свою внешнюю и внутреннюю борьбу, свои страсти и надежды. Россини типичный композитор Реставрации, услаждающий блазированную публику; живи он во времена якобинцев - Робеспьер обвинил бы его мелодии в антипатриотизме и модерантизме; живи он в эпоху империи - Наполеон не назначил бы его даже капельмейстером в один из полков великой армии. Наоборот, Мейерберкомпозитор Июльской революции и Июльской монархии. В его хорах из "Роберта-дьявола" и "Гугенотов" слышится новая эпоха. "Этоуеловек своего времени, и время, которое всегда умеет выбирать своих людей, шумно подняло его на щит и провозгласило его господство.

Гейне в общем правильно понял роль Мейербера: он-действительно типичный композитор буржуазной монархии Луи-Филиппа, этой-по льстивым словам лидера буржуазных либераловконституционалистов Одилона Барро - "лучшей из республик". Мейербер-плоть от плоти буржуазной Франции, Там, где добивают последние остатки феодализма, он вместе с буржуазной революцией: отсюда антиклерикальные и антимонархические тенденции "Гугенотов". Но прогрессивность его сразу выдыхается, когда буржуазная монархия реализована. В годы, когда политические страсти накалены, он не боится браться за политически смелые темы, затрагивая, например, проблему коммунизма анабаптистов в "Пророке" (не забудем о дате постановки-1849 г.). Но разрешает он эту тему, как типичный буржуа, аплодировавший Кавеньяку при расстреле парижского пролетариата: и Иоанн Лейденский в последнем счете оказывается лжепророком, самозванцем, вводящим в заблуждение невежественную чернь и устраивающим и конце оперы нечто вроде пира Сарданапала.

Так или иначе-Мейербер отразил в своем творчестве целую эпоху, и это одно уже позволяет его причислить к классикам оперы. При этом-отразил с большим мастерством. Мастерство это поражает при простом чтении мейерберовских партитур прежде всего в сфере инструментовки. Его оркестр мощен, гибок и выразителен; tutti благодаря блестящим сочетаниям тембров и регистров производят nopoй ошеломляющее впечатление. В то же время он необычайно деликатен в аккомпанементе; так, скажем, первая ария Рауля в "Гугенотах" сопровождается концертирующими инструментами,-и это далеко не единичный случай... Виртуозно пользуется Мейербер струнной группой, с частым выделением альтов и виолончелей. Деревянные инструменты то мастерски смешиваются в красках со струнными (блестящие примеры из партитуры "Пророка": три флейты с английским рожком и тремоло разделенных на три группы скрипок-в сцене церкви, или сочетания скрипок в самом высоком регистре и флейт в эпизоде сна), то выделяет в отдельную самостоятельную группу. При этом достигаются тончайшие живописные впечатления: так элегический ландшафт Голландии-в первой сцене "Пророка" - изумительно передан простейшим на первый взгляд средствами: двумя концертирующими кларнетами. И, наконец, поразительных эффектов Мейербер достигает с помощью группы медных инструментов - достаточно вспомнить "освящение мечей" в "Гугенотах" или коронационный марш из "Пророка". И на ряду с искусством оркестровым-не менее виртуозное умение владеть хоровыми массами. И все это - с безошибочным знанием материала, с точным расчетом на качественный эффект звучания, с большим вкусом и великолепным театральным темпераментом. Особое место в эволюции инструментального стиля Мейербера занимает партитура "Диноры": после импозантной фресковой живописи "Гугенотов", "Пророка" или "Африканки" она поражает камерной элегантностью и рафинированностью; в свое время ее высоко ценил за эти особенности отец современного дирижерского искусства Ганс Бюлов.