В этот момент терраса обрушилась, увлекая среди горящих балок и человека.
Миро, который вместе со всеми смотрел вверх, прошипел в сторону охотничьих собак, которых слуги выводили из псарен. По его мнению, именно собаки были во всем виноваты.
Со стороны деревни к замку тянулись на помощь крестьяне. Блики огня смешивались с первыми отблесками зари, когда весь замок обрушился на свой фундамент. Многие плакали. Венафро обнял маркизу за плечи, а Чико по-прежнему спокойно спал.
Маркиза повернулась к своим гостям и слугам и просто сказала:
– Замка ди Шайян больше нет. Поскольку у нас больше нет жилища, каждый волен идти, куда ему заблагорассудится. Мы с Чико отправляемся в «Fin du monde» просить приюта у Священницы. Вы с нами, Венафро?
– Да, донна.
Потом она обернулась к дамам и крестьянам и сказала:
– Если кто-нибудь из наших друзей будет нас разыскивать, скажите, что замка ди Шайян больше нет. Скажите также, что мы еще живы и нас можно найти в долине.
Она села на своего Иппомеле, а Венафро с ребенком на руках сел на Рабано. Миро забрался в седло перед маркизой. Они уехали, освещенные первыми лучами солнца.
– Когда ребенок проснется, – говорила маркиза, – он окажется в том же доме, откуда уехал всего несколько месяцев назад. Как он будет рад снова увидеть Священницу!
– Вы будете отстраивать замок снова, маркиза?
– Нет, Венафро, замок невозможно отстроить. Я построю дом, куда смогут приехать все те, кто будет нас искать.
Они довольно долго ехали в молчании, а потом маркиза сказала:
– Вы очень добры, Венафро.
Венафро молча улыбнулся, а затем сказал:
– Я даже не знаю, что такое доброта. Я с вами, потому что мне это приятно. Ваше присутствие делает меня то грустным, то счастливым, а временами оно заставляет меня сильно страдать. Но я всегда живу: оно радует меня больше, чем радостью, – оно делает мои глаза острее, а мои уши лучше слышат, мой ум всегда во всеоружии, а если понадобится, то найдется и мужества в достатке. Без вас я бы, наверное, не страдал, но и не жил бы. Жизнь – это все, что мы имеем.
