Дюма - [32]
По окраинам прошел слух, что без охраны остались многие учреждения и музеи, где есть что пограбить; темная масса, совсем не похожая на ту, что с призывами соблюдать конституцию вышла на улицы в первый день, стала сползаться в центр. Александра разбудил слуга Жозеф: всюду стреляют, захватили Артиллерийский музей. «Я писал о Генрихе III, Генрихе IV, Людовике XIII, мне невыносима была мысль, что собранные ими сокровища искусства попадут в руки первого встречного, который обменяет их на фунт табака». Понесся туда: разгром, всё тащат. «Ради Бога, друзья, — кричал я, — пощадите оружие!» На него рычали, но один мужик снизошел до объяснения: за оружием-то они и пришли. Единственное, что можно было сделать, — спасти несколько экспонатов. Он набрал сколько мог, один бесценный шлем надев на голову, и унес домой (потом ему за это дадут бесплатный абонемент в музей), еще сбегал, еще принес. Консьерж глядел косо, Жозеф стенал и молил остаться. Александр устал, да и все уже разграбили. Он пошел на площадь Одеон, где должен быть митинг: все оцеплено войсками, но около пятисот человек толкутся поблизости. Встретил Жана Шарраса, знакомого студента, болтались по городу, искали оружие, к ним присоединялись какие-то люди, потом исчезали. «У революций есть свои таинственные ветры, что носят людей в одно или другое место без всякой видимой причины; эти подводные течения вдруг движутся на юг или север, восток или запад, никто не знает зачем и почему». К площади Одеон прибывали люди, нашлись бывшие военные, распределяли патроны, все кричали. «Один человек из группы Шарраса орал: „Да здравствует Наполеон Второй![12]“ Шаррас подошел к нему и спросил: „Слушайте, вы вправду думаете, что мы деремся за Наполеона Второго?“ „Вы деритесь за кого хотите, — отвечал тот, — а я хочу за Наполеона!“ — „Ладно, но если вы за него, идите в какой-нибудь другой отряд“. „Ладно“, — сказал тот и пошел искать группу, более подходящую его вкусам».
Шаррас куда-то исчез, Александр остался на площади, с которой потихоньку улетучилось оцепление. Кто-то крикнул, что надо брать Лувр, другие сказали, что это безумие — там до зубов вооруженная швейцарская охрана. Нашлась сотня добровольцев, Александр (безоружный) пошел за ними, швейцарцы дали залп — один человек убит, двое ранены, Александр отлежался за фонтаном, Лувр в дыму, ничего не видно. Зашел к землякам, проговорили два часа, пошел домой переодеться (когда поваляешься на тротуаре, одежда мигом превращается в тряпки) и взять пистолеты. Опять шум, высунулся из окна и увидел дым над Тюильри. Взяли! «Там жгли корреспонденцию Наполеона, Людовика XVIII и Карла X… Мне захотелось повеситься…»
Он побежал к Тюильри и оказался в толпе, ломившейся во дворец. Бесценные документы валяются в лужах, все ворота открыты, полная неразбериха. «Сотни женщин: откуда они взялись?!» Толпа громила все подряд, двоих убитых внесли во дворец, одного положили на трон, потом убрали: каждому хотелось посидеть на троне. Грязь, кровь, разоренная библиотека. Он подобрал несколько книг и унес домой, прижимая к сердцу. Валят статуи. Из романа «Соратники Иегу»: «Чего я не могу уразуметь — это… истребления неодушевленных предметов, которые не принадлежат ни уничтожающим их людям, ни уничтожающей их эпохе…» Вышел на улицу, все рассказывали разные версии взятия Лувра и Тюильри. Потом он узнал, как было на самом деле. Два пехотных полка на Вандомской площади благодаря увещеваниям Жерара перешли на сторону восставших, Мармон, чтобы заткнуть брешь, бросил туда части от дворцов, и в это время (не согласованно с Жераром, а так вышло) колонны с четырех сторон пошли на Лувр; в штурме участвовало, по разным версиям, от пятисот до пяти тысяч человек, во главе были Кавеньяк, Бастид и Шаррас, захвативший казарму с оружием. Бой длился минут сорок, швейцарцы под натиском бросили оружие и бежали. Всего погибло около двухсот солдат и восьмисот повстанцев. Потом взяли Бурбонский дворец, где заседали парламент и правительство. Войска отступали для перегруппировки в Сен-Клу. Что будет дальше, никто не знал.
Александр, чуть не плача из-за гибели книг, побрел к Удару: «Мне очень хотелось знать, будет ли он сегодня того же мнения, что и вчера, относительно преданности Орлеанского королю». Но тот молчал. Александр ходил по знакомым, пытался разобраться, кто всем руководит. «Все говорили, что есть какой-то комитет или временное правительство, но никто его не видел». Говорили, что Лаффит составил ультиматум к Орлеанскому, требуя принять корону. Александр пошел к Лаффиту (тот якобы вывихнул ногу, из дома не выходил, все стекались к нему), там люди гроздьями висят на воротах — не пробиться. Рассказывали, что в мэрии Бодэ, редактор «Времени», объявил себя секретарем муниципалитета и выпустил кучу указов и что там уже функционирует временное правительство Парижа, что по городу ходит какой-то генерал, объявивший себя главнокомандующим, и все его слушаются (был такой генерал, Фредерик де Дюбур-Бутлер). Но это все ненастоящее. Солидные люди решают, кто будет властью; и хотя у них нет оружия, все примут то, что они решат, потому что сила не в оружии, а в авторитете, и самая агрессивная толпа только и делает, что ищет себе начальника. «Бог располагает»:
О нем писали долго и много. Он стал официальным идолом. Его восхваляли — и разоблачали, боготворили — и ненавидели. Но ТАК о нем не писал никто и никогда!«Правда» — новая книга Максима Чертанова и Дмитрия Быкова, беспрецедентный плутовской роман о Ленине, единственный за целое столетие!Вдохните поглубже и приготовьтесь — добрый Ленин против злого Дзержинского, борьба за таинственное Кольцо Власти, Революционный Эрос и многое другое... История мировой революции еще никогда не была такой забавной!Иллюстрация на обложке Александра Яковлева.
Все знают, что Эйнштейн был великим физиком (хотя сейчас модно в этом сомневаться). О нем изданы прекрасные, хотя теперь уже чуточку устаревшие книги. Сам Эйнштейн не хотел, чтобы о нем знали что-то еще. Зачем же о нем пишут снова и снова? Почему не оставить его частную жизнь в покое? Увы, об этой жизни опубликовано столько оскорбительной лжи и в то же время существует столько глупых недомолвок, что пришла пора помочь читателю в этом хаосе разобраться. А ведь есть еще третья сторона жизни Эйнштейна, о которой у нас не известно практически ничего и которая, быть может против воли, вынудила его стать политиком вообще и сионистом в частности.
Позади смерть, впереди тюрьма, рядом два странных спутника, ближе которых у него никого нет, — так мальчишка-солдат отправляется в последнее в своей жизни путешествие. Но где бы он ни был, в родном городке или в Москве, его обступают призраки убитых людей. Мир живых не принимает его, толкая обратно — туда, где навсегда остались его друзья и его душа. И только на пороге гибели он понимает, что смерти нет, потому что есть вещи, которые важнее смерти.
Не верьте названию — это не документальная биография, это фантастический роман.Не верьте впечатлению — в этом романе нет выдумки, в нем есть только правда.В жизни Сергея Павловича Королева они слились неразрывно — жесткая правда жизни и безоглядный рывок в небо. Этот человек всегда был впереди собственных достижений. Пилотируя первый планер, он думал о реактивном двигателе. Запуская первые ГИРДовские ракеты, мечтал об орбитальных полетах. Готовя советскую программу пилотируемых полетов на Луну, он намечал следующий рубеж…Может быть, это был Марс, может быть — что-то другое.
Герберт Уэллс (1866–1946) широко известен как один из создателей жанра научной фантастики, автор популярных, многократно экранизированных романов — «Война миров», «Машина времени», «Человек-невидимка», «Остров доктора Моро». Однако российские читатели почти ничего не знают о других сторонах жизни Уэллса — о его политической деятельности и пропаганде социализма, о поездках в СССР, где он встречался с Лениным и Сталиным, об отношениях с женщинами, последней и самой любимой из которых была знаменитая авантюристка Мария Будберг.
М. Чертанов Казнить нельзя помиловатьПсихологическая остросюжетная фантастика.Москва недалекого будущего. Ивана Черных, тридцати трех лет, два года назад переехавшего на постоянное место жительства в столицу, втягивают в игру, от которой нельзя отказаться и в которой только победитель остается в живых.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.