Дымка. Черный Красавчик - [26]

Кругом было так много всадников, и все они держались слишком близко друг к другу, поэтому, когда какой-нибудь дичок вставал на дыбы и начинал брыкаться, силясь сбросить с себя ковбоя, Дымка готов был последовать его примеру. Но как ни подмывало его удариться в бегство, рука и голос Клинта всегда успокаивали его. Они говорили Дымке, что Клинт с ним и ему нечего бояться.

Когда транспорт отъехал подальше, Клинт понемногу стал забирать влево, пока Дымка не очутился в стороне от обоза. Здесь ему было вольготнее, не так страшно было приглядываться ко всему непривычному. Уши ходили у Дымки взад и вперед, и под ровный голос Клинта пугающая сумятица, катившаяся по прерии, становилась нестрашной и интересной. Дымка шагал рядом с обозом и присматривался к нему, пока солнце не поднялось на самую середину неба, – тогда вожатый поднял руку, описал круг, и повозки остановились. Тотчас же разбит был походный лагерь, и через несколько минут после того, как все остановились, у кашеваров в котлах клокотала снедь. В мгновенье ока были натянуты веревочные корали, и табун был загнан внутрь. Дымка с огромным интересом следил за всей суматохой, масса лошадей, людей и повозок заставляла его глаза и уши работать непрерывно, и тихий храп, то и дело вырывавшийся из его ноздрей, показывал, как велико было его волнение.

– Ну, братва, вали, получай! – зычно гаркнул кашевар, сзывая всадников к еде.

В это время Клинт подходил к Дымке. Он почесал Дымку за ухом, отвязал от столба, расседлал и пустил в веревочный кораль к ремуде[3].

– Выкатайся получше, Дымок, – сказал Клинт, отпуская его, – и смотри другим забиякам не давайся в обиду.

Дымка оглянулся на Клинта, будто хотел спросить его, куда пойдет он, потом исчез в табуне верховых лошадей.

Опорожненный бак наполнился жестяными тарелками и кружками, ковбои, покончив с едой, пошли к седлам, сложенным у веревочных коралей. Тугие веревки были отвязаны от седел, высвобождены были петли, и скоро эти петли засвистели, выхватывая, точно длинные руки, тех лошадей, которых выбирали ковбои для дневного перегона.

Дымка видел, как летят эти петли, и слышал их свист, когда они проносились над его головой, чтобы упасть на чью-нибудь шею. И хотя ковбои работали тихо, так что лошади подняли не слишком большую возню, Дымка очень обеспокоился при виде вьющихся над коралем змей.

Клинт заарканил его только однажды, когда он был еще сырым дичком, но он не забыл еще, как тогда захлестнула его веревка, бросила врастяжку и сделала совсем беззащитным.

Дымка совсем ошалел от свиста стольких веревок, он забился в глубину табуна, но и здесь не чувствовал себя в безопасности, потому что нельзя было знать, как далеко достают веревки.

Прорываясь сквозь гущу лошадей, Дымка очутился вдруг у толстого каната, ограждавшего кораль. Он хотел тотчас же нырнуть обратно, но не успел, потому что стадо уже сомкнулось за ним. А в нескольких шагах от него пять-шесть ковбоев седлали лошадей. Несколько шагов – это было слишком близко, и Дымка решил уже силой прорваться назад, когда знакомый звук коснулся его слуха – тихий звон репейка, звон колесика в шпорах, который он слышал так много раз. Еще миг – и Дымка увидел Клинта, который вел к своему седлу незнакомую лошадь. Дымка вытянул голову и шею как только мог и заржал, ковбой, смотревший в другую сторону, сразу обернулся, услышав знакомое ржание. В голосе Дымки была просьба: «Помоги, товарищ!»

Клинт улыбнулся и пошел к веревке кораля.

– Чего тебе, малыш?

Но он и сам знал, чего нужно Дымке. Он слышал, как колотится у него сердце, и, положив руку на шею лошади, почувствовал его биение. Долго он гладил ее шелковистую шерсть, пока сердце не перестало прыгать.

Потом он отошел туда, где на земле лежало его седло, и Дымка видел, как он положил седло на спину чужой лошади. Клинт подвел эту лошадь к коралю, чтобы окончить седловку возле Дымки, и Дымка щипнул его за штаны, будто просил: «Подожди немножко».

Клинт ждал. Он тратил лишнее время на возню с ремнями, на сматывание и перематывание веревки, и, хотя он знал, что хороший ковбой всегда помогает свертывать лагерь, он стоял возле кораля и Дымки, пока последний всадник не поймал, не оседлал свою лошадь и не уехал. Потом был выпущен табун, и дежурный табунщик стал пасти его, ожидая, пока двинутся повозки.

Дымка исчез в большом табуне. Клинт потерял его из виду и принялся сматывать толстый канат кораля. Другой ковбой помог ему уложить тяжелый моток на повозку так, чтобы до него легко было добраться снова.

И часа не прошло с тех пор, как кашевар остановил лошадей и спрыгнул с повозки, чтобы приготовить ковбоям закуску, – и вот он снова сидел уже на повозке и ждал, пока парни изловят его упряжку и дадут ему в руки вожжи. Скоро было сделано и это, вожатый тронул коня, и кашевар двинул своих зверюг с места в карьер, постельная повозка, нагруженная двумя дюжинами «теплых свертков», стала в затылок, повозка с дровами покатилась за ней. Дальше бежал табун из двухсот с лишком верховых лошадей, и дежурный табунщик подгонял их сзади.

В этот вечер должен был быть сделан первый круг осеннего объезда. Круг начинается с того места, где остановился обоз всего транспорта. Этот обоз обычно состоит из трех повозок.