Дым отечества - [2]

— Вот вы, Ватрушкин, не можете сделать копии без ошибки! — делал ему замечание столоначальник и делал это почти каждый день, так как Ватрушкин, обладавший красивым и быстрым почерком, считался незаменимым «копиистом».

По установленной самим его превосходительством дисциплине Ватрушкин поднимался со стула и выслушивал выговор стоя.

Столоначальник не любил его за бойкий язык и при каждом подходящем случае старался напомнить ему о дурном исполнении обязанностей. Иногда Брызгин принимался «пропекать» всех своих подчинённых по порядку старшинства — и тогда Ватрушкину как самому младшему почему-то доставалось всех больше.

II

Однажды в июле Брызгин неожиданно был вызван в кабинет к самому его превосходительству. Вошёл он в кабинет начальника весь дрожа и не зная, чем может кончиться этот вызов.

— Вот что, господин Брызгин, — начал его превосходительство. — Я давно думал об увеличении штата писцов. У меня есть знакомая… т. е. у моей знакомой дамы из хорошего семейства есть племянник, молодой человек… Так вот-с, он определяется писцом под ваше наблюдение… Я знаю, вы — старослужащий, знакомы с заведёнными мною порядками и, я уверен, сумеете подготовить из него хорошего чиновника… Распорядитесь там, чтобы у вас ему дали место!..

Его превосходительство сделал рукою соответствующее движение, и Брызгин, раскланявшись, удалился.

Когда он сообщил своим подчинённым о событии, изменяющем численный состав служащих в угловой комнате, чиновники вначале отнеслись к этому равнодушно, и только старичок Флюгин оробел, боясь всяких новых вторжений и с паническим ужасом видя в каждом новом служащем своего заместителя.

— А кто он? — почему-то с дрожью в голосе спросил Кудрявцев.

— Какой-то племянник знакомой дамы его превосходительства, г-на управляющего палатой.

— О-о!.. — воскликнули в один голос присутствующие и все разом сообразили, что этот «он» не что-нибудь, а родственник знакомой дамы самого его превосходительства…

— Почему же это его к нам? Ведь кажется, мы успеваем в работе? — с нескрываемой тревогой продолжал Кудрявцев.

— Бог знает, почему! — ответил Брызгин, втайне довольный, что управляющий палатой определил новичка именно к нему, доверяя его опыту.

В день известия о новом служащем писцы угловой комнаты особенно часто отлучались в «курилку» — и скоро все в палате знали, что «в стол» Брызгина определился новый писец, племянник знакомой дамы начальника.

— И что это, право, будет? — вздыхая, спрашивал Флюгин.

— Что будет, что будет? — передразнил его бойкий Ватрушкин. — Работы будет меньше на каждого из нас, вот и только!

— Оно так-то так… а только…

— Ну, что «только»?.. Увидим, — успокаивал Флюгина и Блузин.

Дня через два, часов в 10 утра, курьер палаты привёл в угловую комнату молодого человека лет 18.

Это был безусый брюнет, с коротко подстриженными волосами и розовыми одутловатыми щеками.

Острые тёмные глаза его почти всегда насмешливо улыбались, улыбка не сходила и с углов губ.

Держался он развязно, щеголяя новой визиткой и цветным жилетом.

— Николай Николаевич Черномордик! — отрекомендовался он, подходя к столу Брызгина. — Генерал Перлецкий просил меня представиться вам.

Тон голоса, каким произнёс Черномордик своё вступление, несколько обескуражил Брызгина, а особенно сильное впечатление произвело это «генерал Перлецкий», — никто из писцов так о начальнике не выражался.

— Очень приятно, пожалуйте, — называя себя, добавил Брызгин. — Вот извольте занять место здесь, рядом с господином Ватрушкиным… А вот Пётр Иваныч Кудрявцев расскажет вам, что надо делать.

Черномордик представился Кудрявцеву и немного смущённо посмотрел в сторону писцов, не зная, что делать: представляться им или же обойти эту необходимость? Наконец, он пожал руки и им.

— Вот вам чернильница и перо! — грубоватым баском проговорил Ватрушкин, тыкая пальцем в чернильницу.

Кудрявцев подошёл к новому писцу с какой-то бумагой и попросил его снять с неё копию.

Не говоря ни слова, Черномордик принялся писать, и канцелярская машина по-прежнему заработала.

Брызгин сидел недовольный.

Ему страшно не понравился новый подчинённый своей какой-то особенной развязностью, от чего чиновники давно уже отвыкли, а, главное, Черномордик был такой чистенький, какими только и бывают племянники знакомых дам начальства.

Раздражал Брызгина и кончик белоснежного платка, торчащий из бокового кармана визитки нового писца. Он думал о том, как держать себя в отношениях к Черномордику, чтоб не нарушать установленной канцелярской дисциплины и, вместе с тем, угодить его превосходительству. Тот факт, что Черномордик — племянник знакомой дамы начальника, заставлял его задуматься. Он решил напустить на себя деловитость и серьёзность и, порывшись в бумагах, достал какую-то копию, сделанную Ватрушкиным, подозвал к себе недоумевающего писца и принялся пробирать его за какое-то опущение в почерке.

— Пожалуйста, исполняйте только те приказания, какие исходят от вашего непосредственного начальства, а не ссылайтесь на то, что делается у других столоначальников, — закончил Брызгин свой выговор и, довольный собою, вышел в комнату начальника отделения.