Дыхание жизни - [20]
. У меня была степень, квартира, работа в Британском Музее. Я была одновременно довольна и недовольна жизнью — типичное состояние для честолюбивого представителя среднего класса. Счастливая и несчастная. С прочным положением и — ну, не знаю… словно на зыбучих песках. Ощущением того времени было: «Долго это длиться не может». «Что-то должно случиться». Каждый вечер это произносилось в нашем кругу друзей. Среди единомышленников. Говорили о революции и верили в силу идей. (Мадлен на секунду умолкает.) Однажды, когда я выходила из Музея в сторону Блумсбери, меня сзади окликнули: «Мадлен, да ведь это ты!» (Мадлен улыбается про себя). На нем был плащ. Ну, такой странный, бесформенный, что ли. Он постарел, конечно. Начал лысеть. Уже не в джинсах. Но от него все еще исходила какая-то веселость, будто на уме всегда была невысказанная шутка. (Мадлен оборачивается и смотрит на Фрэнсис). Он сказал, что у него было дело…
Фрэнсис. Да.
Мадлен. Какой-то иск, связанный с Музеем.
Фрэнсис. Верно.
Мадлен. Он выходил из Музея. Он сказал, «Не знал, что ты тут работаешь». (Мадлен на мгновение замолкает, вспоминая). Так вот, там, недалеко от Музея, есть что-то вроде колоннады, это трудно описать…
Фрэнсис. Авеню Сицилии?
Мадлен. Именно. Просто насмешка над итальянской аркадой. Он сказал, что там где-то можно поесть. С претензией на итальянскую кухню. Я сказала: спасибо, я уже поела. Мы помолчали. Потом, помню, я сказала: очень рада была тебя повидать. Но мне надо идти. (Мадлен слегка подергивает плечами). Вот так все и было. Он стоял с зонтом в руке, смотрел на меня, и я знала, о чем он думал. Что-то вроде: «Никогда не думал, что ты врунья». Или, скорее: «Если уж ты намерена врать, то ври как следует».
Фрэнсис. Да.
Мадлен. Он все еще ничего не говорил. Тогда я сказала: «У меня есть немного времени. Если хочешь, я посижу с тобой просто так, пока ты будешь есть». (Мадлен улыбается, полностью поглощенная рассказом). Мы шли по улице и ничего не говорили. Он заказал «спагетти а-ля путанеска» и какой-то «растрепанный» салат. Так и сказал: «Хочу их растрепанного салата». Когда принесли спагетти, он попросил вторую вилку, и я все съела одна. Он и не притронулся к еде. Даже вилку в руки не взял.
Фрэнсис теперь внимательно слушает, вбирая в себя каждое слово.
Он спросил, чем я занимаюсь. Я рассказала, что училась в Беркли. Что оставалась в Штатах еще пять лет, не уезжала. «А ты?» — спросила я. Он сказал: «Юрист. Женат». (Мадлен смотрит на Фрэнсис, неожиданно развеселившись). Забавно. В этом его «Юрист. Женат» было что-то такое… в том, как он это произнес. Словно захлопнул дверь тюремной камеры. Я сказала, что у меня много чудаковатых друзей, совершавших порой самые дикие поступки: они вступали в банды, принимали наркотики, один парень даже подорвал себя, — но ни один из моих знакомых не был женат. Я посмотрела на него. «Ты, наверное, знаешь что-то такое, чего не знаю я». (Мадлен становится очень тихой). Эти слова меня озадачили. Прогремел гром, и дождь полил с такой силой, что мы не могли никуда двинуться. По крайней мере, нам так казалось. Моя рука лежала на столе. Я знала, что она там, но не убирала ее. (Мадлен становится неподвижна). Он даже не пытался что-то объяснять. Это было и не нужно. «Тогда, в Америке, словно какой-то живой голос звучал, будто настал момент надежды. Тот голос меня трогал, — сказал он. — Но с тех пор я больше никогда его не слышал». (Мадлен снова на секунду замолкает). Потом он сказал: «Я стал адвокатом. Вот чем я занимаюсь. Веду дела в суде». (Мадлен поворачивается и смотрит на Фрэнсис, словно последние слова подводили всему итог). Потом вышло солнце, и мы немного прогулялись. Я помню, он спросил: «А разве тебе не надо было куда-то идти?» (Мадлен передергивает плечами.) Можно сказать, с одной стороны, ничего не изменилось. Ничего не изменилось за последние пятнадцать лет. Мы были те же. Я сказала: «Хочу взглянуть на реку». Там на мосту Ватерлоо есть такое место, знаете?
Фрэнсис. Знаю.
Мадлен. Вы знаете это место?
Фрэнсис. Да, да.
Мадлен. Там можно постоять на мосту. (Мадлен замолкает). Он спросил: «Почему ты ушла? Почему ты тогда от меня ушла?» (Мадлен улыбается этому вопросу). Это был один из таких особенных вечеров, тогда солнце выходит из-за туч… Ну, я не помню в какой последовательности. Знаете, Мартин всегда говорил — вы же знаете, он всегда говорил: «Не верь точным свидетельским показаниям…»
Фрэнсис. Да…
Мадлен. В суде, говорил он, когда задаешь вопросы, а свидетель говорит, что точно — совершенно точно все помнит…
Фрэнсис. Он говорил, что…
Мадлен. Да-да, и обычно присяжные не любят таких…
Фрэнсис. Да, не любят…
Мадлен …присяжные таким не доверяют. Они предпочитают свидетелей, которые говорят: «Думаю, было то-то и то-то, но я могу ошибаться…» (Мадлен улыбается забавности этой мысли.) Так что мы там стояли…
Фрэнсис. И что?
Мадлен. Потом мы сидели у реки. Он все не хотел уходить. И снова и снова повторял: «Ну почему ты тогда ушла?» А потом еще сказал: «Если бы ты в то утро не ушла от меня…» Я тогда спросила «И что бы тогда было? Если бы я не ушла, что именно было бы?» Он улыбнулся. Потом только сказал: «Тогда бы ничего этого не произошло».
Действие разворачивается во второй половине 50-х годов прошлого века, время, когда после долгих лет окаменелости ощущается приближение перемен, которые позднее назовут оттепелью. Главная героиня — художница, некогда учившаяся в Париже у самого Матисса: теперь она считается специалистом по нему, её приглашают в качестве эксперта тогда, когда обычные методы не дают результатов… Пьеса «Залив в Ницце» была впервые сыграна 4 сентября 1986 года в театре Котслоу, Лондон, в постановке Дэвида Хэйра.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Пьеса Дэвида Хэйра «Голубая комната» — парафраз пьесы австрийского драматурга Артура Шницлера «Любовный хоровод» была написана в начале XX века. Первыми эту пьесу увидели в Лондоне в 1998 году в театре «Донмар Уэйрхаус». Несмотря на легкость сюжета и комичность некоторых сцен, она обнажает всем известную сегодня проблему отчужденности. «Голубая комната» — это пьеса об одиноких в большом городе мужчинах и женщинах. О тех, кто в поисках глубоких чувств, пресыщается легкой добычей и теряет вкус к настоящей жизни.
![Инцест [=Страсть]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Художник, доживший до преклонных лет, встречает молодую женщину, очень похожую на его мать. Сам герой никогда не знал собственной матери. Она бросила его еще младенцем, в роддоме, но при этом оставила при нем свою фотографию, которую он хранил всю жизнь. И вот спустя много лет он встречает женщину, как две капли воды похожую на ту, что на фотографии. Между ними возникают непростые отношения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.
В формальном плане Вальчак пользуется театральной условностью, вводя символические фигуры и ожившие предметы, как, например, в пьесе «Шахта». Герой пьесы — шахтерский город Валбжих, олицетворяемый неким шатающимся по улицам типом по имени Валек.