Дыхание снега и пепла. Голос будущего - [27]

– Может быть.

Дуэль? Но большинство дуэлянтов стрелялись, они не использовали шпаги. Кларет был действительно хорош, и я почувствовала себя увереннее.

– И вы… эээ… Удалили яичко? – так должно было произойти, раз он хотел добавить его в свою инфернальную коллекцию.

– Да, – ответил он и даже слегка поежился от воспоминания, демонстрируя мужскую солидарность. – Пулевое ранение было серьезно запущенно – он сказал, все произошло несколько дней назад. Мне пришлось удалить поврежденное яичко, второе, к счастью, удалось сохранить.

– Уверена, это должно было его обрадовать. – Пулевое ранение? Конечно, нет… Это ведь не может быть… и все же… – Это случилось недавно?

– Ммм, нет. – Он склонил голову набок, сидя в кресле, и его глаза начали косить от усилий вспомнить подробности. – Это было весной, года два тому назад. Может, в мае? Наверное, в мае.

– А фамилия джентльмена, случайно, была не Боннет? – Мой голос звучал на удивление непринужденно. – Мне кажется, я слышала, что Стивен Боннет был вовлечен в подобный… инцидент.

– О, этот мужчина не назвал имени. Пациенты частенько так делают, если повреждение может вызвать слишком много вопросов или общественное осуждение. В таких случаях я не настаиваю.

– Но вы его помните. – Я обнаружила, что сижу на самом краешке стула, крепко зажав бокал с кларетом в кулаке. С усилием я разжала ладонь и опустила его на поднос.

– Мхххммм.

Черт, его тянуло в сон, я видела, как его веки начали подрагивать.

– Высокий джентльмен, хорошо одетый. У него была… прекрасная лошадь…

– Еще немного чаю, доктор Фентиман? – Я подала ему свежую чашку, пытаясь взбодрить. – Расскажите мне еще об этом случае. Операция, наверное, требовала особой деликатности?

Мужчины не любят слышать, что удаление яичек – простая манипуляция, хотя правда в том, что так оно и есть на самом деле. С другой стороны, стоило признать, что, если пациент в сознании в ходе всей операции, это несколько усложняет дело.

Фентиман стал немного более оживленным, рассказывая мне подробности.

– …Дробь прошла через яичко насквозь и оставила идеально ровное отверстие… Клянусь вам, сквозь него можно было посмотреть. – Фентиман явно сожалел о потере такого интересного экземпляра и не очень охотно согласился рассказать мне о том, что стало с джентльменом, которому этот экземпляр принадлежал. – Ну, это было странно. Дело было в лошади, видите ли… – пространно сказал доктор. – Прекрасное животное… Длинная грива, как женские волосы… очень необычная…

Фризская лошадь. Фентиман тогда вспомнил, что плантатор, Филип Уайли, был поклонником таких лошадей, и сказал об этом пациенту. Он предположил, что раз у мужчины нет денег и он к тому же не в состоянии ездить верхом некоторое время… В общем, возможно, продать животное Уайли было разумной идеей. Пациент согласился и попросил доктора узнать у плантатора, хочет ли он купить лошадь, поскольку последний как раз был в городе для участия в судебных заседаниях.

Доктор Фентиман услужливо отправился исполнить просьбу, оставив больного уютно устроившимся на кушетке в обнимку с бутыльком лауданума. Филип Уайли оказался весьма заинтересован в лошади («Да уж, бьюсь об заклад, он был заинтересован», – сказала я, но доктор не услышал) и поспешил домой к Фентиману, чтобы посмотреть на нее. Лошадь была на месте, но пациент исчез – в отсутствие доктора ушел на своих двоих, прихватив заодно полдюжины серебряных ложек, эмалированную табакерку, бутыль лауданума и шесть шиллингов – к счастью, все деньги, что были у доктора дома.

– Ума не приложу, как он это провернул, – сказал Фентиман, округляя глаза. – В таком состоянии!

К его чести, он был сильнее обеспокоен здоровьем своего пациента, чем собственными потерями. Фентиман был ужасным пьяницей – я никогда не видела его трезвым, – но не самым плохим врачом.

– И все же, – добавил он философски, – все хорошо, что хорошо кончается, не так ли, моя милая леди?

Он имел в виду, что стоимость лошади с лихвой покрыла его потери да еще и оставила его с достойной прибылью.

– Конечно, – отозвалась я, размышляя о том, как Джейми примет эти новости. Он выиграл жеребца – потому как это, конечно же, был Лукас – у Филипа Уайли в ходе горячей карточной партии в Риверане, только чтобы через несколько часов обнаружить, что конь украден Боннетом.

В целом Джейми, наверное, будет рад узнать, что жеребец вернулся в хорошие руки, хоть и не его собственные. Что же касается Боннета… Когда его тело не нашли после выстрела Брианны, Джейми сказал довольно цинично: «Говно не тонет».

Фентиман уже начал откровенно зевать. Его глаза слезились, он моргнул и начал похлопывать себя в поисках носового платка, затем наклонился, чтобы посмотреть в своем саквояже, который доктор уронил на пол возле кресла.

Я достала свой платок и наклонилась, чтобы подать ему, когда увидела их в открытом саквояже.

– Что это? – спросила я, указывая пальцем. Я и так видела, что это, разумеется, но мне нужно было узнать, где он их взял. Это были шприцы, два симпатичных маленьких шприца из меди. Каждый состоял из двух частей: поршня с завитыми ручками и цилиндра, сужающегося к одному концу и увенчанного узкой длинной иглой с тупым концом.