Дыхание льда - [77]

– У меня есть авто, – вдруг сообщил смотритель.

– Авто? – зачем-то переспросила Ева.

– Да, я могу отвезти вас в больницу.

– Так чего же мы стоим, мистер Лендинг? – очнулась Ева, приобняла Аскольда за талию, когда его голова безвольно свесилась на грудь. – Ему плохо, он теряет сознание!

– Что у него с рукой?

– Перелом.

– Тогда помогите.

Смотритель крепче перехватил Аскольда за предплечье, практически взвалив себе на спину, и потащил вверх по склону к приземистой коробке мемориального комплекса, пристроенной к основанию разрушенного Монумента.

Ева твердо решила, что, отвезя Аскольда в больницу, уговорит Лендинга поехать в Белый дом. Если понадобится, расскажет ему часть приключившейся с ней истории и потребует оказать содействие агенту Бюро расследований.

– Откройте дверь, – кряхтя попросил Лендинг, оказавшись у входа в пристройку.

Ева машинально выполнила просьбу. Смотритель занес Аскольда в фойе и уложил на лавке.

– Сейчас подгоню авто. Ожидайте здесь, мисс…

– Миссис фон Мендель, – кивнула Ева.

– Рад знакомству, баронесса.

Лендинг приподнял фуражку и удалился прочь на улицу.

Какой все-таки замечательный, преисполненный чувства долга мужчина. Ева с теплотой и любовью взглянула на Аскольда – мир все-таки не без добрых людей.

И тут в глубине конторы зазвонил телефон.

Глава 9 На опережение

Аскольд смутно помнил, как оказался в здании. Кажется, к ним с холма спустился какой-то мужчина, его звали… звали… Нет, имя он не запомнил, хотя оно резкое, звучное, такие обычно дают детям, закладывая определенный смысл, стараясь наделить их особыми качествами.

В голове шумело, точнее, громко звенело, когда он очнулся на лавке. Ева куда-то ушла. Аскольд проводил ее спину взглядом, но окликнуть не хватило сил.

Звон все продолжался, наконец удалось сообразить, что это звук обычного телефона, а не шум в голове. Но почему помогавший им мужчина куда-то исчез, а Ева направилась в глубь строения, когда надо все бросить и бежать в Белый дом? В очередной раз она не слушается и совершает непростительную ошибку!

Громкий, неимоверно раздражительный перезвон прекратился, и сразу стало легче. Из глубины коридора донесся голос Евы, она пыталась кому-то что-то втолковать, затем громко выругалась и, похоже, жахнула трубкой о стену.

Аскольд с трудом спустил ноги с лавки и сел. Почему Ева ругается, когда ей нужно связаться с президентом, пускай и по телефону, постараться все объяснить… Он неуверенно встал – перед глазами маячил холл, частично перегороженный стойкой регистрации, как в гостиницах. Слева темнел проем в коридор, куда ушла Ева, справа был выход на улицу.

Попытка позвать спутницу не удалась, не получилось внятно произнести даже имя. Хрип и сип вырывались из горла, сливаясь в мычание. Аскольд сделал шаг к стойке, думал, упадет, но лишь покачнулся. Перед глазами вспыхивали и гасли ветвистые молнии, как тогда в зеленом коконе, сильно мутило, но продвигаться вперед, пускай медленно, пока получалось.

Почему Ева не воспользуется телефоном? Куда подевался мужчина? Аскольд уперся рукой в высокую столешницу, обогнул ее и все-таки не удержал равновесие, припал на колено, оказавшись между стеной и стойкой.

Кажется, в голове у него что-то слегка изменилось. Ну как же он зверски устал!.. Глаза слипались, непонятно откуда накатило сильное и отчетливое чувство отрешенности. Плевать на мир, пусть исчезнет, сгорит в адском пламени или сольется с другим, более отсталым или развитым. Какая разница? Все равно катаклизм уже в действии. Как там сказал Макалистер: перфектум вне точки сплетения – катастрофа.

Из коридора донеслись шаги и удивленный мужской возглас. Ева ответила ему грубой небрежной фразой.

Да что у них там происходит? Спокойно посидеть не дадут. Аскольд подался к краю стойки, выглянул в холл. В трех шагах от выхода стояла Ева. Незнакомец замер напротив, направив на нее большой вороненый пистолет.

Чудесная диспозиция – захочешь, не промахнешься.

– Спрашиваю в последний раз, где он? – требовательно произнес мужчина.

– Не скажу, – фыркнула Ева и бросила ему в лицо: – Вы мразь, Лендинг! Стреляйте!

Аскольд на секунду представил, как пуля врезается в красивое женское лицо, и поднял ленивый взгляд на полки под столешницей в поисках чего-нибудь тяжелого. В сознании не возникло чувства отвращения к тому, что сильный мужчина выстрелит в безоружную женщину. Не было и сожаления о Еве, которая могла умереть. Его все достало! Он ощущал себя слабым и беспомощным – и это где-то глубоко внутри реально бесило. А еще пугало собственное странное безразличие к происходящему, будто перегруженный мозг решил вдруг – хватит! Аскольд словно раздвоился, одной его половинке было все равно, кто сейчас умрет, он или Ева, или оба, или вообще все на свете. Другая же молча взирала на происходящее со стороны, почти не вмешиваясь, как наблюдатель, которому интересно, чем все закончится.

Да что с ним такое? Лаконичный вопрос, конечно. Неужели это последствия катаклизма, повлиявшего на организм при перемещении с Аляски в Вашингтон? Ведь сознание и тело под действием неизвестных науке сил и энергий преодолели тысячи миль. Во время путешествия живые клетки могли измениться как угодно. Вполне возможно, изменения еще не завершены, отсюда и ощущение раздвоения личности и небывалое безразличие… Наверно, с каждым путешественником в пространственно-временном континууме происходит то же самое. Только у всех различные симптомы, и проявляются они не сразу.